25июля, лето в разгаре, жара стоит, как печка. Я шёл от автобусной остановки, в руке держал большую спортивную сумку, в которой простые вещи второкурсника. На мне старый дешёвый спортивный костюм, который я заработал, разгружая вагоны три дня подряд, и за эти деньги смог купить себе и семье коечто нужное.
Подойдя к старому сельскому клубу, я свернул к дому, где меня ждала соседка Антонина Ивановна. Её седые волосы развевались на ветру, а взгляд, будто всматривался в мою душу.
Здравствуйте, Антонина Ивановна! позвал я.
Привет, Серёжа, протянула она, словно шепчет осенний ветер.
Мать встретила меня у ворот, обняла крепко, а младшая сестра, маленькая Соня, бросилась ко мне.
Мам, только месяц назад виделись перед сессией! смеялся я, поднимая на руки десятилетнюю Зинаиду, которая визжала от смеха.
Всё сдал? спросила мама, улыбаясь.
Да, теперь третий курс, стипендия повысилась! гордо ответил я.
Красавчик! сказала бабушка, поглаживая меня по голове.
Бабуля, а где папа? спросил я, вытаскивая из сумки подарки.
На работе, как обычно, отмахнулась мама, разглядывая изящную брошь.
Зинаида примерила новую кофточку и воскликнула перед зеркалом:
Смотрите, какая прелесть! Все девчонки завидовать будут.
Бабушка, укутанная в новый пуховой платок, кивнула:
Всем угодил!
Мы сели за стол, накрыли его простыми яствами, и разговоры разгорелись, пока я не заметил, что Антонина Ивановна всё время наблюдает за мной.
Мам, почему соседка, баба Тоня, так пристально смотрит? спросил я.
Это твой дед, тихо прошептала Елена Николаевна. Ты сильно похож на него.
Моя мать рассказала, что Антонина когдато любила моего деда, когда они вместе построили этот дом, помогали соседям, а Тоня, будучи тогда лишь восемнадцатилетней, рано вышла замуж. Тоня росла без родителей, тётка её воспитывала, заставляя с десятой лет работать прислугой, готовить еду и ухаживать за детьми. Тётка была строгой, часто била Тоню за малейшую ошибку. Однажды я увидел шрамы на её руках; она говорила, что получила их, рвалась в огороде, пытаясь избавиться от сорняков.
Тоня рассказала, что её тётка однажды сказала, что маму её находят на кладбище, а потом её почти избили. Отец Тони, который стал её отцомплемянницей, погиб, а мать, лишившись любимого, слегла и не встала. Тоня осталась сиротой, её тётка продала её, сказав, что лучше знать, за кого выйти замуж. Восемнадцатилетняя Тоня вышла замуж за Василия, старшего на десять лет, и переехала в его дом, где до сих пор живёт Антонина.
Ты не думай, Серёжа, сказал мне голос Антионины, я уже не молодая, но в молодости была красавицей: стройной, с синими глазами, каштановыми волосами, заплетёнными в косу до пояса.
Я часто слышал её шёпот о том, что её муж Василий не любил её, а лишь восхищался её молодостью и умением всё делать. Он часто бил её, ругал за то, что не могла зачать ребёнка, и в деревне насмехался, зовя её «пустышкой». Тоня молчала, но в её синих глазах была боль, которой нельзя было скрыть.
Мой отец, Пётр, тоже любил петь; в детстве ходил в церковный хор. Мы часто собирались по вечерам, пели, делились новостями. Василий же предпочитал поговорить о урожае, о корове, да о том, сколько будет хлеба в этом году.
Однажды, когда Коля, мой дядя, уходил на фронт, я стоял на платформе, не в силах отпустить его. Его карие глаза, темные русые волосы, запомнились мне навсегда. Я видел, как он прощался, и в тот момент всё вокруг погрузилось в черноту от горя.
Тоня, стоя у калитки, плакала, прося прощения за то, что любила моего мужа. Я пытался её утешить, но её слова лишь отразили безнадёжность: «Я не могу жить без него».
Дни тянулись, а письма от Коли не приходили. Я часто ходил к почтальону бабушке Валере, которая вечно носила свою тяжёлую сумку. Однажды Тоня, рыдая, попросила письмо «подержать», и бабушка, несмотря на протест, вручила ей конверттреугольник. Тоня держала его к сердцу, пока бабушка уходила.
Позже я узнал, что письмо действительно от Коли. Я прочитал его вместе с Тоньей: в нём дед писал, как сильно любил свою жену Галину, как мечтал вернуться домой, как в сновидениях видел их яблоню, берёзки у двора и их сына. Он просил Галину помочь Тоне, чтобы её душа не мучилась.
Слова письма оставили меня без дыхания. Я понял, что Коля погиб под вражеским обстрелом, а Тоня, будучи беременной, потеряла его. Боль не ушла, а лишь спряталась глубоко.
Сейчас, сидя за столом, я наблюдаю, как старые берёзы шепчут над нашими головами. Их листва шуршит, будто напоминает о том, что любовь не стареет и не умирает.
Серёжа, услышал я голос соседки за калиткой, подойди ко мне!
Я подошёл к Антонине Ивановне, её глаза, наполненные синей печалью, встретились с моими.
Ты так на него похож, сказала она, поглаживая мои волосы. Спасибо.
Я долго ходил по двору, слушая шорох берёз, пока в сердце не возникло чувство, будто гдето рядом бродит синеглазая Тонина душа, ищущая покоя.
Любовь, как говорится в пословице, не гаснет, даже если годы крутятся, а берёзы всё так же шепчут над полем.
Любовь не стареет, подумал я, закрывая дневник и глядя в окно, где вечернее солнце золотило крышу.
