В моём сне я встретила знакомую — Валентину Петровну, семидесятилетнюю старушку из Твери. Её скосило апплексическим ударом, и теперь она лежит в больничной палате с выцветшими обоями, где часы тикают словно в замедленной съёмке. Причины — то ли года, то ли вечные пельмени с майонезом, то ли небо над городишком, ставшее слишком тяжёлым для её плеч.
Её сын, Виктор Семёнович, давно живёт в Ярославле, за триста вёрст отсюда. У него своя жизнь — супруга Марфа и тройняшки. Когда Валентину Петровну увезли на «скорой», соседка Аграфена настучала всем дальним родственникам, будто голуби разносят вести. Теперь троюродные тётки приносят ей грязную воду в банке из-под огурцов и шепчут: «Держись, на том свете картошка дешевле». Старому телу медленно возвращается тень жизни, но встать она не может — словно приросла к койке, как гриб к пню.
Виктор позвонил лишь однажды, перевёл пять тысяч рублей — и растворился, будто его и не было. Оправдывается: мол, то баня протекает, то корова отелиться не может. «А что я там могу сделать?» — буркнул он в трубку тётке Прасковье. Будто бумажки — это замена рукам, что должны поправить подушку под седой головой матери.
А дальние родственники? Они приходят — в валенках, в платках, пахнущих луком и безнадёгой. Тащат в тряпочках заговорённые таблетки, расспрашивают врачей шёпотом, будто те могут раскрыть тайну: когда же смерть наконец сжалится. Их бормотание — единственное, что напоминает Валентине Петровне, что она ещё жива.
И вот я думаю: а может, мы сами виноваты? Дети — как караваи: какое тесто замесили, такой хлеб и получили. Они впитывают всё — и наши тёплые руки, и наши ледяные взгляды. Если ты сама в молодости мать родную в дом престарелых сдала — не жди, что сынок не повторит урок.
Виктор Семёнович вырос, глядя, как мать его крёстной в гроб заказывала — «чтоб не путалась под ногами». А теперь сам поступает так же. Жизнь — как самовар: что в него положишь, то и выпьешь. И вот лежит Валентина Петровна, а над ней вместо сына — только трещина на потолке, похожая на дорогу в никуда. Может, кто-то увидит в этом правду. Но скорее всего — просто перекрестятся и пойдут дальше.
