Когда любовь проверяется соплями и градусником: откровения о том, что мой избранник оказался не тем
Болеть – удовольствие ниже среднего. Но куда обиднее, когда рядом сидит человек, который, по идее, должен быть твоей опорой, а на деле – безучастный зритель. Именно так я почувствовала себя, когда с температурой под 39 трясущимися руками пыталась достать стакан с водой, а мой муж, Сергей, уютно устроился на диване с пультом от телевизора. Даже банальное «Как самочувствие?» не удостоилось места в его лексиконе.
Я выросла в маленьком городке под Рязанью, где в семье было принято опекать друг друга. Мои родители, даже поседев, держались за руки. Если кто-то хворал – дом мгновенно превращался в санаторий: чай с малиной, горчичники, куриный бульон. Я думала, так и должно быть. А теперь лежу, словно забытый багаж в собственной квартире. Чтобы не испепелиться от жажды, приходится ползти на кухню, в то время как мой благоверный даже бровью не ведет. Не со зла – просто плевать ему.
Но когда заболевает он – о, это совсем иная история! Может разбудить меня в три ночи, чтобы попросить градусник, воду или таблетку. И я бегу. Не из-за долга, а потому что люблю. Потому что так должно быть. Вызываю врача, варю компот, собираю аптечку. А он? Максимум, на что способен – спросить: «На работу не идешь?» И если слышит «нет», спокойно разворачивается и удаляется. Ни лекарств, ни супа, ни банального «Чем помочь?».
Я пыталась говорить. Не раз. Но каждый раз он либо отшучивался, либо обижался, как мальчишка. Мол, я все выдумываю, преувеличиваю, играю в драму. Может, и правда? – задумывалась я. Может, я слишком мнительная? Но потом вспоминала, как, еле держась на ногах, стояла у плиты, а он просто поставил в раковину грязную тарелку и ушел. Будто я не жена, а обслуживающий персонал.
Тогда я решила: сыграю по его правилам. Не со зла – а чтобы до него дошло. Заболел он – я сделала вид, что не заметила. Ни чая, ни теплого пледа, ни сочувствия. Он сразу заныл: голова раскалывается, в горле першит, пить хочет. «В кухне вода есть», – равнодушно бросила я. Он метался между холодильником и диваном, громко вздыхал, кашлял нарочито – ждал, что я сдамся. Но я держалась. Надеялась – протрезвеет.
Увы. Когда заболела я, история повторилась. Лежала с температурой, ломотой во всем теле, а он прошел мимо, даже не взглянув. Я попробовала поговорить. Напомнила, как годами ухаживала за ним, и как всего раз поступила иначе. А он выдал: «Ты тогда мне не помогла, так чего теперь хочешь?» Один случай перечеркнул все. В этот момент я поняла: он не умеет ценить добро. Видит только то, что ему неудобно.
Меня прорвало. И без того было дурно, а тут еще и кипяток в груди. Высказала все, что копилось. А он… обиделся! Да-да, не я, брошенная в болезни без капли участия, а он – великий страдалец, которого не пожалели вовремя.
Видимо, я ошиблась. Грубо ошиблась. Это не тот человек, с которым хочется встретить старость. Не тот, кто подаст стакан воды в последний момент. Не тот, на кого можно опереться. И от этой мысли больнее, чем от любой хвори.
