Тяготы сблизили нас, но наша дочь взрослеет в одиночестве
Меня зовут Светлана Иванова, и живу я в Коломне, где Московская область бережёт древние стены кремля и тихие плёсы Оки. С юных лет я грезила материнством — это желание горело во мне, как неугасимая лампада. В нашей семье росло трое ребятишек, мама полностью посвятила себя дому, отложив карьеру ради наших улыбок. Картина дружного семейного гнезда — с перекличкой голосов, топотом босых ног по половицам — навсегда поселилась в сердце. Но жизнь выткала иную судьбу, разбив мечты о многодетности вдребезги.
Три года мы с супругом, Николаем Петровым, безуспешно пытались стать родителями. Каждый цикл — взлёт надежды и падение в бездну. Я рыдала, вглядываясь в узоры на потолке, а он, стиснув зубы, гладил мои волосы, пряча собственную боль. Врач поставил точку: «Только ЭКО». Первая попытка подарила чудо — дочь Ярославу, которой сейчас четырнадцать. Обнимая её розовый комочек, я думала: теперь всё будет правильно. Но мечта о большой семье не отпускала — хотелось, чтобы Славу окружали сестрички-братишки, как в моём детстве.
Через полтора года — четыре новые попытки. Четыре раза сердце разрывалось между «может быть» и «опять нет». После четвёртого провала сдалась, сгорбившись под грузом слёз: «Хватит. Пусть будет одна дочь». Мечта таяла, словно апрельский снег, оставляя во рту привкус пепла. Глядя на Славу, испытывала стыд — не смогла дать ей того, что считала главным счастьем.
Иногда думаю: не будь я одержима этой идеей — не пришлось бы терпеть бесконечные уколы, капельницы, ночные кошмары. Николай умолял остановиться раньше: «Ты себя в могилу загонишь», — бормотал он, проводя пальцем по моим впалым щекам. Он видел, как я гасну, но я, ослеплённая манией, не слышала. Теперь понимаю — его слова были пророческими.
Ярослава взрослеет без компании сверстников в родных стенах. Это моя незаживающая рана. Мечтала, чтобы её жизнь наполнили ссоры из-за игрушек, шепотки под кроватью, солидарность против родительских запретов. Но судьба распорядилась иначе. Эти испытания, однако, сковали наш брак железными обручами. Борьба за детей, даже проигранная, закалила отношения, как мороз узоры на стекле. Научились ценить каждое мгновение, держаться за руки в бурях.
Сейчас нам хорошо втроём. Дом наш дышит покоем, хоть и не оглушает гамом, как в мечтах юности. Смотрю на дочь — в ней читаю наши лучшие черты: упорство отца, мою любовь к книгам, бабушкину лукавинку в глазах. Ей четырнадцать, а я всё ещё шепчу про себя: «Прости, что не смогла». Мне сорок два, время ушло, но я научилась носить эту боль, как носят старую брошь — аккуратно, почти не замечая.
Мы не идеальная семья из рекламных буклетов. Иногда по вечерам, когда Николай чинит велосипед, а Слава зубрит уроки, ловлю себя на мысли: а что, если… Но тут дочь кричит: «Мама, посмотри!» — и показывает смешной ролик в телефоне. И я понимаю — жизнь продолжается. Не так, как планировалось, но продолжается. Трещины в душе уже не кровоточат, а напоминают о том, что мы выстояли. И за это я благодарна.
