Оставаться человеком
В середине декабря Москва была особенно промозглой тоскливый ветер гнал редкие хлопья снега вдоль пустынных улиц, а серое небо давило тяжестью на плечи прохожих. Станция Ленинградского автовокзала, с её озявшими коридорами и вечным запахом кофе из буфета, будто выпадала из времени: здесь пахло дезинфицирующим раствором, пережитыми переживаниями и ожиданием.
Стеклянные двери громко хлопали, впуская и выталкивая холод с очередной волной людей с заледеневшими носами, покрасневшими щеками, усталыми лицами. Среди торопливых пассажиров обронила шаги Ксения Сомова. Она спешила, сверяя время по усталым вокзальным часам её рабочая командировка в Тверь внезапно завершилась, и теперь оставалось добраться до дома в столице с двумя пересадками. Этот вокзал был самым мрачным этапом пути.
Вечерний билет четыре часа ожидания. Ксению буквально пропитывала эта жгучая, терпкая унылость: скука и замёрзший дух провинции пронизывали даже подкладку её элегантного пальто. Она не была здесь десять лет, всё казалось уменьшившимся, потускневшим и до удивления далеким от её сегодняшней жизни.
Каблуки Ксении чётко отбивали ритм по кафельному полу, отчего она казалась здесь чужеродной, слишком заметной деталью песочного цвета кашемировое пальто, идеально уложенные тёмные волосы, кожаная сумка. Её острый взгляд быстро проглядел зал: продавщица у киоска, зевала, уткнувшись в телефон, старик с супругой делили вдвоём булку с маком, в углу кто-то в поношенной куртке уронил взгляд в пол.
Все смотрели на Ксению не с враждебностью, просто с недоуменным равнодушием: чужая. И с этим ей хотелось скорее отсидеться, переждать это состояние и уйти отсюда с наступлением ночи. Завтра она уже будет в уютной квартире у станции Белорусская с горячей батареей и видом на булочную, где пахнет хлебом, а не этой ледяной тоской.
В тот момент, когда она решала, где бы присесть, путь ей преградил человек.
Пожилой мужчина, лет под шестьдесят пять, может, чуть старше. Обычное, резко выделенное морозом лицо, не за что зацепиться памяти. Куртка старенькая, но аккуратно подштопанная, в руках ушанка. Ну шапку снял, стало быть, вдруг потеплело. Не подходил, не перебегал просто материализовался прямо на пути, как будто вырос из вокзального воздуха.
Простите, девушка… негромко, устало глухо. Не знаете, где тут воды попить можно?
Вопрос повис в прохладном заливе, какой-то нелепый, не местный, как всё происходящее. Ксения почти не глядя махнула рукой в сторону киоска, где продавщица с трудом боролась со сном за стеклом.
Там, в киоске, посмотрите, коротко и сухо, с нажимом. Уже обогнув мужчину, Ксения ощутила раздражение неужели трудно самому догадаться? Вон же, бутылки на полках блистают на свету…
Мужчина тихо поблагодарил: «Спасибо вам…» но не пошёл дальше, а остался стоять, будто набираясь храбрости для этих нескольких шагов. Что-то беспомощное в его позе остановило Ксению: она на мгновение задержала на незнакомце взгляд.
И тут она увидела: не одежду, не возраст вспотевший лоб, блёклые губы, бледное лицо. Руки нервно сжимали ушанку, взгляд был стеклянный и терялся, будто в другом мире.
Внутри всё дрогнуло. Раздражение улетучилось, уступив место какому-то забытым чувству сочувствию. Не думая, Ксения спросила удивительно мягко, так, что не сразу узнала собственный тон:
Вам не по себе? Вам плохо?
Он поднял глаза: в них стыд и смятение, никакой просьбы.
Давление подскочило… Кружится всё, негромко прошептал.
Действия Ксении стали чисто автоматическими. Она поддержала его под локоть:
Пройдём, присядем… Вот, сюда.
Её голос стал добрее, но настойчивей. Она довела мужчину до ближайшей свободной лавки. Сама присела прямо перед ним на корточки, совсем не заботясь о том, как это выглядит со стороны.
Оперитесь на спинку, спокойно дышите, тихо сказала Ксения и, подскочив, пошла к киоску, вернулась с бутылкой воды и пластиковым стаканом.
Пейте, просто, не спеша, маленькими глотками, протянула воду, достала бумажный платок и осторожно промокнула ему лоб. Всё её существо сосредоточилось на чужом дыхании и слабых пульсациях у запястья.
Помогите! внезапно громко бросила Ксения через зал. Это был не испуг, а призыв к действию. Здесь плохо человеку! Позовите «скорую»!
Как будто весь зал ожил пожилая пара первой кинулась на помощь, женщина вынула валидол. Сонный мужчина быстро нашёл номер службы спасения в телефоне. Даже продавщица вышла из-за прилавка. Собрались другие, до сих пор малозаметные, но теперь они были одной большой поддержкой искренней и необходимой.
Ксения осталась рядом, держала за ладони, утешала голосом, и теперь уже не имела значения, кто она просто человек с открытым сердцем.
С улицы ворвались гудки сирены бригада на «скорой» с красным крестом и суровыми лицами. Сразу стало ясно: помощи уже не требуется, всё под контролем.
Что случилось? спокойно спросила женщина-фельдшер, присев рядом. Движения уверенные, но чёткие.
Ксения всё объяснила: давление, слабость, дали воды и валидол, стало чуть легче. Фельдшер кивнула. Второй медик быстро проверил показатели, расспросил мужчину по фамилии и возрасту.
Грамотно помогли. Дальше наше, сказала сдержанно фельдшер. Помогая подняться пациенту, мужчина на секунду задержал взгляд на Ксении:
Дочь, спасибо… Вы мне жизнь сохранили, может быть…
Ксения чуть улыбнулась ответить не могла ни словом, только взглядом.
Медики повели его к выходу, где белый борт машины выделялся на общем сером фоне. Холод ворвался с открытой дверью.
Закройте, сквозит! проворчал кто-то.
Дверь захлопнулась, сирена затихла вдали. Вокзал медленно вернулся к вялому, уставшему ожиданию. Люди вновь расселись на свои места, словно и не было минуту назад совсем другого мира.
Ксения медленно посмотрела на руки: на ладони красные полосы от ремня сумки и следы потёкшей туши на пальцах. Волосы растрёпаны, пальто помято, низ промок от пола.
Она направилась в туалет. Сняла пальто и подставила руки под ледяную воду, смотрела в треснувшее зеркало. С чужого лица потекшая косметика, усталые, но чуть светящиеся глаза, живое выражение тревоги и сочувствия.
Вытерлась полотенцем и, уже не смотря в зеркало, вернулась в зал. До отправления оставалось больше часа.
В киоске купила воды уже для себя. Первый глоток был прохладным, ничего особенного. Но вдруг именно эта простая вода оказалась связью не с самим событием, а с людьми вокруг, с самой возможностью быть нужной, полезной, настоящей.
Она смотрела на людей, и уже видела, как продавщица несла стакан горячего чая пожилой женщине, мужчина помогал молодой маме занести коляску. Эти простые поступки вдруг стали частью единой цепочки негромкой, но важной.
На телефоне всплыло рабочее сообщение: снова какие-то отчёты, недочёты. Теперь ей показалось это второстепенным. «Решим завтра», коротко ответила и убрала телефон.
Сегодня она вспомнила: мы надеваем маски руководителя, солидного человека, успешной женщины но если забыть, что под ними мы прежде всего люди, то однажды окажемся пустыми внутри.
На этом пронизывающем сквозняке маска её треснула. Внутри вдруг оказалось живое, настоящее: желание быть рядом, услышать чужую беду, побыть хотя бы на миг просто «Ксенией», которая помогла, а не «госпожой Сомовой».
Быть человеком это не сбрасывать все роли. Это не забывать про себя настоящего за их фасадами. Иногда нужно позволять этой части себя выйти на свет, чтобы, может быть, спасти кого-то, а может просто вспомнить, что живёшь не зря.
