— Вот раньше не знали про эти ДНК-анализы, — вздыхала моя знакомая недавно. — Люди жили, детей растили, семьи крепкие строили. Ну кто на кого похож — так это бабушки на лавочке болтали. А теперь? Один анализ — и всё рушится в один миг! Скажи, зачем такая правда нужна? Правда, которая только и делает, что крушит судьбы?
И она рассказала мне историю. После неё я сама сон потеряла на неделю.
Жили-были молодые супруги — обычная семья: он, она и сынишка, лет пяти. Жили душа в душу. Муж жену обожал, а ребёнка и вовсе на руках носил. Работал, деньги зарабатывал, мечты строил. Маленького Ванюшку на плечах катал, в хоккей с ним во двор бегал, сказки перед сном читал. Бабушки с дедушками от внука без ума. Семья — прямо загляденье. Пока беда не пришла.
Однажды мальчик стал жаловаться: то голова болит, то ноги не слушаются, то сил нет вообще — с постели встать не может. Врачи, анализы, обследования… Диагноза всё нет. Пока один доктор не направил их к генетику.
Там вопросы пошли: кто в роду чем болел, какие наследственные хвори есть, у кого симптомы похожие были? Родители руками разводят — да никто, ничего такого в роду не было! Бабушек с дедушками спросили — чисто.
— Странно, — врач головой качает. — Очень странно. За тридцать лет практики у меня таких случаев не было — чтобы болезнь вот так, из ниоткуда появилась. По науке — может быть, а на деле… Впервые вижу.
И с каждым новым врачом одно и то же: «Наследственное? Кто болел? Никто? Да быть не может!» Отец терпение стал терять. И вот однажды, втихую, жене ничего не сказав, сдал ДНК-тест. Результат ударил, как ножом под рёбра.
Это был не его сын.
Жена, увидев в его руках бумажку, в ступор впала. Потом в слёзы. Потом созналась: да, был один раз. До свадьбы. Когда они только познакомились, всё ещё шатко было. Случайность. Ошибка. Она и сама думала, что ребёнок от мужа.
Начался кошмар. Крики, скандалы, слёзы. Руки дрожали, слов не хватало. Развод оформили за неделю. Бабушка мальчика — мать отца — с давлением слегла. Дед — с сердцем в больницу угодил. Маленький Ваня ничего не понимал. Ещё вчера папа на руках носил, в цирк собирался вести, а сегодня телефоны не берёт. Не приходит. Не зовёт. И почему вдруг бабушка Нина говорит, что он ей чужой?
— Вот скажи, — в окно глядя, выдохнула знакомая, — зачем он этот тест сделал? Жили же хорошо. Ребёнка любил, растил. Ну, были бы сомнения, ну ладно, зашевелилось что-то внутри… да и прошло бы. Всё слишком быстро произошло. Не надо было правду знать. Она никому добра не принесла. Всё разрушила.
Я молчала. А она продолжила:
— Женщина бы сказала, что ничего не было. Да и врачи сами твердили — теоретически болезнь может впервые проявиться. Вот и всё. А он что? Теперь ребёнок без отца. Жена без мужа. Даже родители в больницах. Всем плохо. А зачем? Ради правды?
С тех пор я часто о той истории думаю. Что лучше — жить в неведении или узнать, что жизнь твоя была обманом? Изменит ли это любовь к ребёнку? А если он всё равно твой сын — ты его растил, ты его воспитывал, ты — отец… разве чужие гены важны?
Трудно сказать. У каждого своя правда. Но у меня до сих пор в ушах её слова звучат:
— Отец — не тот, кто зачал, а тот, кто не ушёл.
