Когда-то, давно уже, случилась в моей жизни история, о которой до сих пор вспоминаю с горечью, но без тени сожаления. Звали меня тогда Алевтиной, жила я в Нижнем Новгороде, и было мне тридцать лет от роду.
Полгода назад на свет появились мои двойняшки — желанные, долгожданные. Девочку нарекли Любавой, мальчика — Глебом. Чудо это было для нас с супругом ненаглядное, ведь путь к родительству оказался долгим. Когда же врачи на УЗИ молвили: «Двое у вас будет», — слёзы радости сами собой покатились.
Но не всем наша радость пришлась по душе. Как тень, стояла за нашим счастьем свекровь — Валентина Степановна. Казалось бы, прожила жизнь, мать мужа моего, бабушка детей… Да только дела её были одна другой нелепее.
«В нашем роду двойни отродясь не бывало, — ворчала она, исподлобья глядя. — Девочка-то на нашего Фёдора ни капли не похожа. Да и в роду у нас всегда одни мальчишки рождались».
В первый раз я промолчала. Во второй — стиснула зубы. В третий отрезала: «Видно, судьба решила ваш род разнообразить». Но хуже всего было впереди.
Однажды собирались мы на прогулку. Я Любаву одевала, свекровь — Глеба. Вдруг она скривилась, будто уксусу хлебнула, и равнодушно, словно о дожде за окном, молвила:
«Всё гляжу я… У Глеба там не так, как у Фёдора в младенчестве было. Сильно непохоже. Подозрительно даже».
Я остолбенела. Несколько секунд пыталась понять, не ослышалась ли. Вместо злости — нервный смех прорвался. Схватила пелёнку и, будто сквозь туман, выдавила:
«Ну да, у Фёдора, видно, всё как у девочек было».
Тут я впервые в жизни спокойно, твёрдо велела ей собирать вещи и сказала:
«Пока не принесёшь анализ, что дети Фёдора, — можешь не возвращаться».
Мне было всё равно, где она его возьмёт, за какие деньги, кто ей позволит биоматериал заполучить. Чаша переполнилась.
Муж мой, к слову, сторону мою принял. Сам устал от её придирок, от яда, от подозрений. Дети — его. Ждал их так же сильно, как и я. И ему было обидно.
Совесть меня не грызёт. Не ради забавы старуху выставила. Семью защищала, материнство своё, детей. Женщина, которая намекает на измену, в подгузники младенцам заглядывает да рассуждает, «на кого они похожи», — не место ей в моём доме.
Кто-то скажет — жестко. Мол, стариков так не гонят. Бабушка же. Но скажите честно: разве место бабушке, если она с первых дней отцовство под сомнение ставит да семью изнутри подтачивает?
Я за покой в доме, за тишину, за любовь. Пусть лучше растут дети без такой «бабушки», чем с человеком, который за завтраком вместо молока сомнения подливает.
Так что да — я мать мужа за порог выпроводила. И ни капли не стыжусь.
