Людмила Степановна стояла перед дверью своей же квартиры с двумя потрёпанными чемоданами, будто во сне. За спиной громыхнул замок — дочь Алевтина захлопнула входную дверь на все щеколды.
— Мама, я не шучу! — донёсся из-за двери резкий голос. — Пока не образумишься — обратно не войдёшь!
Людмила Степановна прислонилась к холодной стене подъезда, ощущая, как дрожат колени. Семьдесят три года прожила — а такого позора ещё не знала.
— Левочка, открой, давай поговорим, — прошептала она, сжимая кулаки, чтобы не расплакаться.
— Нет! — отрезала Алевтина. — Хватит терпеть твои капризы!
Капризы. Старуха горько усмехнулась. Так дочь называла её попытки защитить внука Ваню от рукоприкладства отчима.
Всё началось утром, когда её разбудил детский плач. Ваньке восемь лет, а рыдал он так, словно сердце разрывается. Людмила Степановна поднялась с раскладушки (спальню она уступила Алевтине с новым мужем Сергеем) и услышала:
— Сколько раз повторять — убирай игрушки! — орал Сергей.
— Я убрал! — всхлипывал Ваня.
— Врёшь! Вот солдатик под кроватью валяется!
Раздался звонкий шлепок, затем вопль. Людмила Степановна ворвалась в комнату.
— Что вы творите?! — вскрикнула она, увидев красную щёку внука.
— Не ваше дело, Людмила Степановна, — холодно бросил Сергей, поправляя манжеты.
— Как не моё? Это мой внук!
— А мой пасынок. И воспитывать его буду, как считаю нужным.
Алевтина стояла у окна, отвернувшись. Людмила Степановна прижала Ваню к себе.
— Ванюша, не плачь, бабушка здесь.
— Мама, не потакай ему, — вдруг сказала дочь. — Сергей прав — мальчик совсем распустился.
— Распустился? — Старуха не поверила ушам. — Отличник, помоет посуду без напоминаний, тише воды!
— Мешает, — процедил Сергей. — Вечно что-то роняет, топает, мультики включает на полную громкость.
— Он ребёнок!
— Должен сидеть смирно, если воспитан правильно, — рявкнул Сергей и направился на кухню.
Провожая Ваню в школу, Людмила Степановна размышляла, как изменилось всё после появления Сергея. Алевтина познакомилась с ним полгода назад — он был её начальником. Сорок шесть лет, бывший военный, без детей. Сначала — цветы, рестораны, дочь сияла.
— Мам, это тот самый мужчина, — твердила Алевтина. — Сильный, уверенный.
Людмила Степановна радовалась. После развода с Ваней-старшим дочь долго не могла найти пару — то пьяницы попадались, то лентяи.
Сергей казался идеалом: зарплата хорошая, с тёщей вежлив, даже в футбол с Ваней иногда гонял.
Но когда он въехал к ним — всё перевернулось. Первым делом потребовал себе спальню.
— Мам, мы же взрослые, — уговаривала Алевтина.
Старуха согласилась, хотя на раскладушке спать — мучение.
Потом пошли указы: какие каналы смотреть, что есть, как воспитывать Ваню.
— Балуете, — ворчал Сергей. — Мальчику нужна железная дисциплина.
Алевтина кивала. Людмила Степановна не узнавала дочь — раньше та гнула своё, а теперь будто под гипнозом.
После школы старуха купила продукты — хотела сварить Ванюшкин любимый суп. Но дома её ждали Сергей и дочь за кухонным столом.
— Людмила Степановна, — начал Сергей, — мы хотим поговорить.
— О чём?
— Ваше вмешательство разрушает нашу семью. Вы подрываете мой авторитет.
— Я защищаю внука.
— От чего? — встряла Алевтина. — Сергей растит из него мужчину!
— Мужчины детей не бьют.
— Это не побои! — вспыхнул Сергей. — Воспитательный момент!
— Вы ему не отец.
— А кто? — глаза Сергея сузились. — Его родной папаша где? Алименты шлёт?
Людмила Степановна сглотнула. Бывший зять исчез после развода — ни звонка, ни копейки.
— Вот видите, — торжествовал Сергей. — А я вкладываюсь, воспитываю. И требую послушания.
— Мам, — тихо сказала Алевтина, — Сергей прав. Ты слишком опекаешь Ваню.
— Ему восемь!
— Уже пора знать порядок.
Людмила Степановна смотрела на дочь и не узнавала её.
— Алёчка, что с тобой? Ты же своего ребёнка за щеку не давала обидеть!
— Никто его не обижает! — взорвалась Алевтина. — Ты просто мешаешь!
— Ладно, — вздохнул Сергей, — скажу прямо. Нам нужно жить отдельно. Без посторонних.
Старуху бросило в холод.
— То есть… съезжать?
— Да, — не глядя, сказала Алевтина. — У тебя пенсия — снимешь комнату.
— Это моя квартира! Получена при Союзе, сорок лет на фабрике!
— Но ты подарила её мне, — напомнила дочь. — Помнишь?
Помнила. Тогда казалось правильным — дочь выходила замуж, хотела быть хозяйкой. А самой было пятьдесят — думала, ещё успеет.
Но фабрику закрыли, в её возрасте работу не найти. Пенсии в пятнадцать тысяч на съём не хватит.
— Я здесь прописана.
— Выпишешься, — бросил Сергей. — Хозяйка — Алевтина.
— Я твоя мать!
— И я тебе благодарна, — голос дочери стал ледяным. — Но теперь у меня семья.
— А я?
— Разберёшься.
Вечером Людмила Степановна подошла к Ване:
— Ванюша, хочешь, чтобы бабушка уехала?
Мальчик расплакался:
— Нет! Не уезжай!
— Скажи маме.
— Говорил… Она сказала, что так надо.
Старуха обняла внука. Крошечный, беззащитный — останется один с этим чужаком.
— Если Сергей тебя обидит — сразу звони.
— Ты придёшь?
— Обязательно.
Утром разговор повторился.
— Мама, к субботе освобождаешь квартиру, — заявила Алевтина за завтраком.
— Куда я пойду?
— Твои проблемы.
— Алёчка, ты же добрая была…
— ХватиНо когда Людмила Степановна вышла на улицу с чемоданами, её внезапно окликнул соседский мальчик Коля, который тут же побежал звать свою бабушку, и через пять минут старуха уже сидела за столом в тёплой кухне, попивая чай с вареньком и слушая: «Оставайся, Люда, у нас в гостиной диван свободный, а Ваню твоего мы как-нибудь вытащим из этой берлоги».
