Когда чужой становится семьёй: история безымянного мужчины и женщины, подарившей ему дом
— Никаких документов? Ни паспорта, ни даже имени? — Анна Сергеевна нахмурила брови, всматриваясь в медицинскую карту. Голос её был ровным, но в глазах мелькнула тревога.
— Ничего, — вздохнула пожилая санитарка. — Нашли его на лавочке в Измайловском парке. В ту ночь мороз был под тридцать, тело почти не дышало. На затылке — синяк, будто ударился. Чудом вытащили.
Анна перевела взгляд на пациента — мужчина лет сорока, с бледным лицом и сединой в щетине. Лежал под капельницей, дышал ровно. Руки аккуратные, ногти подстрижены — не похож на бродягу.
— Пятый день здесь. Менты базы проверили — ноль, — пожал плечами дежурный врач. — Если личность не установим, через неделю — соцприют.
— Можно я с ним поговорю? — неожиданно спросила Анна. Что-то в нём цепляло. То ли сердце, то ли судьба.
— Добрый день. Как себя чувствуете? — тихо спросила она, заходя в палату.
— Лучше. Сегодня снилось… будто иду по лесу. Травы незнакомые, листья невиданные. Трогаю их, рассматриваю… — голос его звучал мягко, будто издревле.
— Это хорошо, — Анна надела манжету тонометра. — Память медленно возвращается. Как мне вас называть?
Мужчина задумался.
— Дмитрий… Мне кажется, Дмитрий.
Через неделю он сидел на кровати, опустив глаза.
— Завтра выпишут. И знаете, что страшнее всего? Не то, что прошлого не помню… А то, что некуда идти. Кто я? Зачем? Где моё место?
Анна долго смотрела в его спокойные серые глаза и вдруг сказала:
— У меня свободная комната. Поживёте у нас. Пока не разберётесь.
— Ты кого в дом привела?! — возмущался её сын Иван. — Мам, да он же пустое место! Сам себя не помнит!
— Иногда надо просто довериться, — тихо ответила Анна. — Мне кажется, он не опасен. Ему страшнее, чем нам.
Дмитрий старался не мешать. Вставал на рассвете, ел в сторонке, мыл посуду, чинил табуретку, латал протекающий кран. Был в доме, но словно тень. Почти невидимкой.
Но однажды, когда Ваня пришёл из школы хмурый, всё изменилось.
— Завалил физику, — пробурчал он.
— Хочешь, объясню? — предложил Дмитрий. — Формулы — как стихи. Если чувствуешь ритм, всё просто.
Сквозь недоверие подростка пробилось любопытство. К вечеру Ваня смотрел на него с восторгом:
— Вы, наверное, преподаватель?
— Не знаю… Но спасибо.
Позже соседка Галина ахала:
— Твой Дмитрий мне весь огород спас! Помидоры гибли — он за день диагноз поставил. Говорит, землю надо известковать. Будто с растениями на ты!
— Может, он агроном? — удивилась Анна.
— Он и сам не помнит. Но говорит о них — как о друзьях. Не ухаживает, а понимает.
Как-то вечером Ваня ворвался на кухню:
— Мам, он на баяне играет! Подошёл — и как заиграл «Коробейников»! Я такого нигде не слышал!
— Не помню, чтобы играл, — смущённо признался Дмитрий. — Пальцы сами вспомнили.
Ночами он шагал по комнате, будто пытаясь догнать себя.
— Всё близко. Лица, улицы, звуки… но как сквозь матовое стекло. Вижу — а не разглядеть.
Прошло три месяца.
Однажды на рынке к ним подошёл незнакомец:
— Виктор! Это вы?! Виктор Соколов!
— Вы ошиблись, — быстро сказала Анна. — Его зовут Дмитрий.
— Да нет же! Виктор Соколов, доцент биофака! Мы на симпозиуме в Питере пересекались!
Дмитрий молчал. Потом прошептал:
— Не знаю… Может быть. Но боюсь вспоминать. А если в прошлом — что-то непоправимое?
Вечером раздался звонок. На пороге — мужчина в строгом пальто:
— Михаил Громов. Частный сыщик. Ищу учёного-биолога, пропал год назад. Мне сообщили, что вас опознали.
Дмитрий вышел в коридор.
— Вы — Виктор Соколов?
— Не знаю. У меня амнезия.
Сыщик протянул фото. На нём — он. Но другой. В очках, с чёточными пробором. Рядом — женщина с холодными глазами.
— Ваша жена. Ольга. Она меня и наняла.
Когда они остались одни, Дмитрий сжал кулаки:
— Я её не помню. И не хочу. Если бы там была любовь — разве такое забывается?
Позже Ольга явилась сама. Холодная, как январский ветер. Не обняла. Не улыбнулась.
— Ты едешь со мной.
— Я не готов, — твёрдо ответил он.
— Завтра билеты в Берлин. Хватит дурачиться.
— Кто такой Артём Воронцов?
— Откуда ты знаешь это имя?! — впервые в её голосе дрогнула тревога.
— Я хочу знать правду. О проекте. О подлоге. О том, что случилось в том лесу.
Ночью он пришёл к Анне.
— Вспомнил. Не всё, но главное. Вот эта тетрадь… — он развернул потрёпанные листы. — Мои исследования. Новый вид мха с уникальными свойствами. Артём хотел украсть работу. И Ольга ему помогала. Я подслушал их разговор. Уехал в экспедицию — думал, улики собрать. Но в тайге… падение, удар, темнота.
Утром Ваня влетел в комнату:
— Мам! Он слышал, как Ольга с Артёмом говорила! Хочет вывезти его, пока он не разоблачил их!
— Теперь уже не получится, — спокойно сказал Дмитрий. — Все доказательства здесь. Эта тетрадь — моя защита. Завтра иду в прокуратуру. Пусть разбираются.
Ольга вернулась.
— Виктор, мы уезжаем.
— Нет.
— Ты не понимаешь, с кем связываешься…
— Теперь понимаю отлично. Прощай.
Когда дверь захлопнулась, он взглянул на Анну.
— Я останусь. Если позволишь.
— Оставайся. Навсегда.
Через полгода на их балконе цвели десятки цветов. Ваня сдал экзамены на отлично. Анна улыбалась, глядя на закат.
— Кто бы мог подумать,»А за окном падал первый снег, тихий и мягкий, как будто сама судьба стелила перед ними белый чистый лист новой жизни.»
