**Дневник.**
«Ты больше не мать»: как дочь отвергла женщину, отдавшую ей всё.
Когда я родила Алину, мне было двадцать. Совсем юная, глупая, безумно влюблённая в её отца. Он ушёл, когда ребёнку не исполнилось и года. Просто собрал вещи и исчез. Сказал, что не готов, что жизнь только начинается. Я осталась одна — без родителей, без помощи. Мама умерла рано, а отец бросил нас ещё в детстве.
Я работала на двух работах, жила в крошечной однушке на окраине Москвы, а дочь постоянно болела. Я таскала её по поликлиникам, часами стояла в очередях, порой засыпала на жёстких скамейках в коридорах. У меня не было времени на себя. Всё — ради неё. Купить себе платье — значит, не купить Алине лекарства. Сходить на свидание — оставить её с кем-то, а я никому не доверяла.
Алина росла умницей. В школе училась на отлично. Я выбивалась из сил, оплачивая репетиторов, курсы английского, музыкальную школу. Плакала ночами, когда у неё что-то не получалось. Радовалась её поступлению в медицинский университет больше, чем она сама.
А потом всё изменилось.
На втором курсе у неё появился мужчина — Артём. Старше её на десять лет, разведённый, с ребёнком. Я была в шоке.
— Алина, ты уверена? Он тебе не пара.
— Не лезь в мою жизнь! Я уже не ребёнок! — крикнула она тогда.
И с каждым месяцем отдалялась всё больше. Артёма она боготворила. У него во всём были виноваты другие: бывшая жена — стерва, начальник — деспот, люди вокруг — завистники. А я — жестокая мать, которая всю жизнь её контролировала. Именно так он и говорил.
Я молчала. Но однажды не выдержала и рискнула сказать правду:
— Он тобой пользуется. Это не любовь.
— Тебе просто завидно! У тебя самой никогда не было настоящего мужчины, вот и злишься!
Это было больно.
Через год она сообщила: они женятся и переезжают в его квартиру в Санкт-Петербурге.
Я помогла собрать вещи, купила ей одеяло и новый сервиз. А когда пришло время прощаться, Алина даже не обняла меня.
— Не делай вид, что тебе тяжело. Ты же всегда хотела, чтобы я ушла, — тихо сказала она.
И ушла.
После свадьбы видела её редко. Звонила сама, писала сообщения. Но ответы становились короче. А потом она заблокировала мой номер.
От подруги я узнала, что Артём окончательно убедил её: я «токсичная», что испортила её детство, что из-за меня она не умеет быть счастливой.
Прошло два года. Я случайно встретила её в «Ашане». Она была с ним. Усталая, с потухшим взглядом, нервная.
— Алина, дочка… — подошла я.
— Не подходи ко мне, — прошептала она. — Ты больше не мать.
И ушла.
Я стояла между полками с гречкой и чувствовала, как дрожит всё тело. Как будто все эти годы — ночи у её кровати, слёзы, недосып, недоеденные обеды — просто исчезли. Как будто меня вырвали из её жизни, словно ненужную страницу из тетради.
Я не знаю, вернётся ли она. Вспомнит ли, как я сидела у её кровати во время температуры, как отказывала себе во всём, чтобы купить ей новую книгу.
Но я знаю одно: я её мать. Даже если она это отрицает — правда от этого не изменится. И я всё равно буду любить. Даже оттуда, где уже не больно.
