Он ушёл к «любви всей жизни», а потом оказался никому не нужен: как Арина выстояла и обрела покой
— Арина, мы же договаривались быть честными… Я встретил другую. Прости, но я ухожу. Она — моя судьба. Та самая, с которой хочу встретить старость. Она — как звёздное небо. Эти чувства — они огромные, бесконечные…
Когда Артём говорил это, его взгляд сиял, будто он видел ангелов. А Арина стояла, цепляясь за стол, чтобы не рухнуть на пол.
— Ты вообще в себе, Артём? Какая ещё судьба? А я для тебя кто? Ты забыл, что у нас сын? Полтора года, Артём! Я дома сижу, карьера на паузе, а ты в тридцать пять решил играть в романтику?
— Арина, я… — он замялся, затем скрылся в ванной с телефоном. Видимо, продолжал беседовать со своей «вселенной».
Той ночью Арина ревела, прижимая к груди спящего Стёпку. Утром небрежно собрала волосы в пучок, одела ребёнка и пошла к свёкру.
— Ну что ты ноешь? Мужика надо было держать в ежовых рукавицах. Сама виновата — ходишь как затюканная, в потрёпанной кофте, а потом удивляешься, что он сбежал. Сейчас век другой — всё быстро меняется. Вот и Артёмка не стал тянуть, нашёл свою половинку. Ты не первая, не последняя. Приводи Стёпку, помогу. А там глядишь — и себе кого подберёшь, — отмахнулась Валентина Ивановна, словно речь шла не о семье, а о скисшем молоке.
Арина шла домой, чувствуя, как внутри что-то оборвалось. Надежда. Вера. Будущее. Всё умерло.
Она выплакала три дня. Потом встала, умылась и сделала главное — подала на алименты и развод. Хватит верить в сказки. Пусть Артём купается в «звёздной любви», которую так жаждал.
Свёкор изредка подкидывал то пачку подгузников, то тысячу рублей «на мороженое», но это напоминало подачки нищему. Мать Арины жила в Воронеже, присылала немного денег, причитая по телефону о несправедливости судьбы. Арина молча слушала, стискивала зубы и шла дальше.
Прошёл год. Она устроила Стёпку в сад, нашла работу. Первые месяцы были кошмаром — сопли, бессонные ночи, бесконечные больничные. Но потом стало легче. В новой жизни были плюсы — никакого вранья, никаких разбитых ожиданий. Иногда она смотрела на вечно недовольных отцов у садика и думала: «Хорошо, что я одна».
И тут звонок от свёкра:
— Ариш, радость-то какая! Артёмка станет отцом!
— Прекрасно. Здоровья маме и ребёнку, — равнодушно ответила Арина. И с удивлением поняла — не больно. Значит, зажило.
А через неделю — новый звонок. На том конце — всхлипы.
— Ариша! Горе-то какое! Артём в аварию попал! «Ладу» — в хлам, сам еле живой. Теперь инвалид…
Арину на секунду сжало в груди. Всё-таки отец её сына. Но жалость — не повод возвращаться в прошлое.
Через два дня опять звонок:
— Арина, ты должна забрать Артёма. Ухаживать за ним. Я помогу!
— Должна? С чего бы?
— Ну вы же семья! Печать в паспорте — ерунда. У вас же сын! Он всё время спрашивал про Стёпку, любил его. И тебя тоже. Просто ошибся…
— Ошибся? Отлично. Пусть теперь его «звёздная любовь» о нём заботится.
— Да она его бросила! Сказала, что ей калека не нужен.
— Вот как? Ну это не мои проблемы. Он нас променял, видел сына два раза за год, алименты — гроши. Где был его «долг» тогда?
— Да ты бессердечная! Внуку расскажу, как ты отца в беде кинула!
— Расскажите, Валентина Ивановна. Только начните с того, как он нас бросил. И где он был, когда Стёпа с температурой метался. Мне не страшно.
В итоге свёкор забрал сына. Артём выкарабкался, ходит с тростью. А потом Арина случайно встретила соседку Людмилу, и та рассказала:
— Ариш, ты в курсе, что Валентина Ивановна по всему району носит, будто ты бросила Артёма, когда он в коме был? Что никакой женщины не было, а ты просто сбежала?
— Что?!
— Да! И что ты запрещаешь ему видеться со Стёпой, а он — бедный страдалец. Говорят, он из-за тебя в аварию угодил, от переживаний…
Арина шла домой, словно в тумане. Как можно так врать? И самое страшное — находить тех, кто верит.
Стёпа бежал рядом, тараторя о садике. Вдруг он остановился, потянул её за руку:
— Мам, ты чего грустишь? Из-за деда? Из-за папы?
Арина кивнула, не в силах говорить.
— Не грусти. Я за них двоих буду хорошим. Я тебя очень люблю!
И в тот момент, обняв сына, Арина почувствовала странное облегчение. Будто с плеч свалилась тяжёлая ноша. Пусть врут. Пусть судачат. Главное — вот он, её маленький маячок. Его тёплые ладошки, доверчиво обнявшие её шею. Его глаза, полные искренней любви.
В этом и есть настоящая правда жизни. Не в сладких сказках о вечной страсти. А в простом детском «я тебя люблю» — и твёрдой уверенности, что всё наладится. Так оно и будет.
