Вот как же достало! Мой муж, Сергей, заявил, что без меня он справится, а я без него — нет. Ну что ж, посмотрим.
После восьми лет брака я, Ольга Сергеевна, наконец освободилась от этих дурацких установок, которые мне вбивали мама, бабушка и свекровь. Они твердили: «Хорошая жена должна все успевать — работать, детей растить, дом в чистоте держать, чтобы муж сытый да довольный ходил в отглаженной рубашке». Я старалась, выбивалась из сил, а Сергей даже не замечал. Для него это было само собой разумеющимся — как будто я робот, а не живой человек. Устала. Просто устала быть тенью и тащить всё на себе.
У меня перед глазами всегда был пример семьи. Мама, бабушка, старшая сестра Марина — все они жили ради других. Мама работала в поликлинике, потом бежала домой, готовила, убирала, а вечером ещё отчёты заполняла. И никто не говорил: «Как ты устаёшь!» — это же её «женское предназначение». Папа до сих пор не знает, где холодильник. Вернётся с работы — мама тапочки подаст, еду на стол поставит. Он и чашку за собой не уберёт. Да, он хорошо зарабатывал, мы с сестрой выросли в достатке, но разве это оправдание? Мама могла бы не работать, но считала: «А вдруг мужу не хватит?» Так её воспитали, и нас так же.
Марина вышла замуж раньше меня на пять лет и стала копией мамы. Двое детей, идеальный порядок, пироги по выходным. Я завидовала — думала, вот оно, счастье. Тоже мечтала стать идеальной женой. Но Сергей, в отличие от её мужа, денег много не зарабатывал. Часто задерживался, а толку — на что-то серьёзное не хватало. Я его успокаивала: «Ты талантливый, прорвёмся». Сама же крутилась, как белка в колесе.
А он? Даже не пытался помочь. До свадьбы жил с матерью, и мама его, Тамара Петровна, свято верила, что мужчина должен только деньги приносить, а всё остальное — «не мужское дело». У Сергея спина болела, так что даже сумки тяжёлые таскать не мог. Мы за восемь лет один ремонт сделали, да и то наёмные рабочие. А я пахала: уборка, готовка, стирка, дети. Хотела быть «хорошей женой», но с каждым днём сил оставалось всё меньше.
Два года назад родила второго, Ваню. Беременность сложная, после родов еле ходила, а Сергей вместо поддержки начал бурчать: «Суп пересолен, рубашка мятая, пыль на шкафу». Я с грудничком на руках, а он — претензии. Мама со свекровью хором: «Да все женщины через это проходят, ничего страшного». Верила им, но внутри копилась злость.
А потом мой старший, Егор, семи лет, заявил: «Убирать — это бабское дело, мама сама сделает». Словно эхо отцовских слов. В тот момент во мне что-то надломилось. Обычно промолчала бы, но тут меня прорвало — орала, рыдала, не могла остановиться. Это был не просто срыв — крик загнанной в угол.
Вечером попыталась поговорить с Сергеем. Объяснила, что сгораю, попросила хотя бы минимальной помощи: в магазин сходить, с детьми посидеть, чтобы я могла хотя бы душ принять. Но он отрезал: «Ты чего, не справляешься? Дети тебе в тягость? Дом? Я тебя кормлю, а ты ноешь! Хочешь, чтобы я за тебя ещё и убирал? А ты чем тогда заниматься будешь — на диване валяться?» Словно ножом по сердцу. В конце бросил: «Я без тебя справлюсь, а ты без меня — нет».
С того дня я взбунтовалась. Вернулась к репетиторству — раньше английский преподавала, теперь снова начала. В доме — лёд. Перестала за ним бегать: не готовлю, не стираю, не глажу. Кормлю только себя и детей. Хочет жить без меня? Пусть попробует.
Мама с сестрой против: «Ты семью губишь! Муж прав — терпи, ты же женщина!» Для них это норма. А для меня — унижение.
Выручила подруга Наташка, с которой раньше в школе работали. Говорит: «Приводи Ваню ко мне, пока уроки ведёшь». Вот так и живём уже два месяца. Тяжело, но я больше не вернусь в рабство.
Егора уже приучаю к порядку, Ваню тоже научу: никаких «мужских» и «женских» дел. Может, Сергей одумается. Если нет — пойду на развод. Лучше одна, чем вечная прислуга. Моя жизнь — не в угождении, а в том, чтобы дышать свободно.
