Как сказать мужу, что я тайком устроила его мать в пансионат — и не виню себя
Я даже не предполагала, что всего через год после свадьбы мне придётся выбирать между собственным рассудком и сохранением семьи. Меня зовут Светлана, мне тридцать два, и я всегда считала себя терпеливой и справедливой. Но видимо, у каждого есть предел. Сейчас я стою перед этим самым пределом.
Когда я познакомилась с Сережей, он казался мне идеалом. Внимательный, чуткий, с отличным чувством юмора. Он никогда не жаловался, не грузил меня проблемами, всегда улыбался. Мы встречались чуть больше года, жил он то в съёмных квартирах, то в гостиницах. Я думала, просто стесняется показать мне свой бардак. Какая же я была наивная…
Свадьба у нас была тихой — просто расписались в загсе. Сережа сказал, что не любит шумные праздники, да и я была не против. Деньги нам были нужнее. После загса мы поехали туда, где, как он сказал, «начнём нашу жизнь». И именно тогда начался мой личный кошмар. Потому что в той квартире нас ждала не романтика, а Галина Васильевна — свекровь. И как выяснилось, это было только начало.
Эта женщина — его мать — ворвалась в нашу жизнь, как призрак из прошлого. Ей уже за семьдесят, но, несмотря на возраст, она бойка, проворна и, чего уж скрывать, хитра. Носится по квартире, как ураган, но стоит предложить ей помощь — сразу хватается за сердце, стонет и падает на диван с видом мученицы. Она виртуозно превращает любой разговор в манипуляцию.
Я пробовала говорить с Сережей. Мол, может, снимем для неё отдельное жильё? Он лишь качал головой: «Ты что? Мама одна не сможет. Она старая, ей страшно». А мне? А нам? Когда в спальне висит портрет её отца, словно икона, а за стеной она в шесть утра включает «Шансон» на всю громкость и орет «Очи чёрные»?
Я терпела. Честно. Два месяца мыла за ней посуду, молчала, когда она рылась в моих вещах, обсуждала мою одежду, мои блюда, даже… личную жизнь. Однажды я пришла с работы, а она мне:
— Ты такая бледная! Сережа, наверное, уже не тот, да?
У меня отнялся язык.
А потом, листая соцсети, я наткнулась на статью про современные пансионаты. Чистые, светлые, с врачами, питанием и развлечениями. Там старики не доживают — живут: рисуют, поют, общаются. Я позвонила, узнала цены — и ахнула. Содержание там обходится примерно как аренда однокомнатки в Питере. Тогда у меня и созрел план.
Я ничего не сказала мужу. Просто оформила документы. Свекровь сначала упиралась, но, увидев ухоженные аллеи, бабушек в нарядных платьях и концерты по вечерам, сдалась. Она даже воспряла духом, будто помолодела.
А теперь я сижу в пустой квартире и не знаю, как сказать Сереже, что его мать уже неделю живёт в пансионате, где о ней заботятся, где чистота и компания — в отличие от меня, которая готова была сбежать хоть на край света.
С одной стороны — страх. С другой — облегчение. Теперь я могу спать ночью, ходить по дому в халате, слушать свою музыку, не боясь услышать, что это «бесовские напевы». Я снова могу дышать. Жить.
Сегодня вечером я ему всё расскажу. Потому что дальше будет только хуже. Или он поймёт… или я пойму, что ошиблась не только в его матери, но и в нём.
