Взрослые дети супруга ворвались в наш медовый месяц, требуя виллу — и получили по заслугам
Отпрыски моего мужа испытывали ко мне лютую неприязнь. Так продолжалось годами, пока судьба не расставила всё по местам. Мой супруг, увидев их жестокость, не только вступился за меня, но и преподал им жёсткий урок, заставивший их пересмотреть своё поведение. Этот переломный момент заставил их опустить глаза, извиниться и робко предложить мир.
Мой муж, Дмитрий, — отец троих детей старше 21 года. Когда мы познакомились в тихом посёлке под Тверью, он напоминал призрак — прошло лишь полтора года после кончины его супруги. Став отцом в юности, он остался один с тремя детьми, разрываясь между работой и домом. Через год наших отношений он решил представить меня семье. С первого взгляда стало ясно — меня здесь не ждали. Чужая, вторгшаяся в их вселенную.
Мне 57, Дмитрию — 47. Десятилетняя разница стала для его детей красной тряпкой. Мы знали друг друга восемь лет, три из которых были помолвкой. Все эти годы я пыталась наладить контакт, но каждый жест встречался ледяным молчанием. Я переехала к Дмитрию лишь после того, как его отпрыски разъехались. Однако редкие встречи превращались в пытку — постоянные упоминания матери, колкие намёки, что я — похитительница их родителя. Я твердила, что не претендую на её роль, но слова терялись в пустоте.
После предложения ситуация ухудшилась. За спиной Дмитрия они отпускали ядовитые шутки, но я молчала, не желая ссор. Я понимала, через что прошла эта семья, особенно супруг, тянувший лямку в одиночку. Он горбатился на трёх работах, чтобы дети ни в чём не нуждались — даже повзрослев, они продолжали жить на его средства, заполняя деньгами пустоту после матери.
Месяц назад мы расписались. Скромная церемония в загсе прошла без его детей — сослались на «неотложные дела». Мы не расстроились: это был наш день. Сбережённые средства вложили в медовый месяц в Сочи. Наш уголок рая: лазурное море, песчаный пляж, шикарная вилла с панорамными окнами.
Но на третий день всё рухнуло. Все трое — Артём, Ольга и Светлана — возникли на пороге. «Пап, мы соскучились!» — завопили они слащаво. Ольга, приблизившись, прошипела: «Думала, сбежишь?» Я онемела, но сделала вид, что всё в порядке. Осмотрели виллу, заказали ужин, поддерживали светскую беседу. Но их замысел оказался грязнее.
Когда Артём, сверкнув глазами, бросил: «Ты, старуха! Небось думала, эта вилла твоя? Освобождайте люкс, а сами проваливайте в эконом-класс!» — у меня подкосились ноги. Я прошептала: «Не отнимайте наше счастье…» Светлана фыркнула: «Какое счастье? Ты его не достойна! Убирайся!»
Грохот разбитой вазы оглушил комнату. В дверях стоял Дмитрий, белый от гнева. «ВЫ СОВСЕМ ОХРУМЕЛИ?!» — рёв заставил их замереть. «Я ломал спину, чтобы вы жили как князья! А вы смеете оскорблять мою жену В НАШЕМ ДОМЕ?!»
Они залепетали, но он перебил: «Хватит! Думал, слепой? Видел каждую вашу выходку!» Достал телефон, вызвал охрану. «Уведите их. Больше они здесь не гости». Дети визжали, цеплялись за дверные косяки, но их выдворили под насмешливые взгляды соседей. «Больше ни шага в нашу жизнь без покаяния!» — крикнул им вдогонку Дмитрий.
Через час он заблокировал их счета. Годы беззаботной жизни на папины деньги закончились. «Пора отвечать за себя», — заявил он, глядя в окно.
Последующие месяцы стали для них испытанием. Без финансовой подушки пришлось искать работу, считать копейки. Но постепенно пришло прозрение. Однажды вечером раздался звонок. Трое голосов, сдавленных от стыда, произнесли: «Пап… Прости. Мы были дураками». Дмитрий взглянул на меня, и я увидела дрожь в его глазах. «Идите», — выдохнул он. «Всегда есть шанс всё исправить».
Так, камень за камнем, мы начали строить мост между нами. Решимость супруга сохранила наш медовый месяц и выжгла яд из душ его детей. Теперь в их взгляде я вижу не злобу, а робкое желание понять — и ради этого стоило пройти через всё.
