Обычный день — и развод
Татьяна поставила на плиту чайник и машинально провела рукой по столешнице, хотя та и без того сияла чистотой. Старый ритуал. Сергей уже ушёл в контору, не попрощавшись, как это вошло у них в привычку последние полгода. Просто хлопнул дверью — и всё. А ведь раньше он всегда заходил на кухню, целовал её в щёку, шептал что-то тёплое. А теперь… Теперь они жили как соседи в старом доме на окраине Москвы.
Чайник зашипел. Татьяна налила кипяток в любимую чашку с васильками, ту самую, что Серёжа подарил ей на первую годовщину свадьбы. Тридцать два года назад… Боже, как же быстро пролетели годы.
— Мам, где мой синий джемпер? — в кухню ворвалась Лена, старшая дочь. В свои двадцать восемь она всё ещё ютилась у родителей, копила на собственное жильё. — Я же просила постирать!
— На балконе сушится. Леночка, может, пора уже искать квартиру? Ты же взрослая…
— Мам, не начинай! У меня и так голова кругом с утра. — Лена налила себе кофе из турки, которую Татьяна поставила заранее. — Кстати, папа ведёт себя странно. Вчера весь вечер ворковал по телефону, а как я вошла — сразу замолчал.
Татьяна вздрогнула. Она и сама заметила. И не только вчера.
— Наверное, работа, — соврала она дочери и себе.
— Да брось, мам! Какая работа в полночь? Он же не врач скорой. — Лена пожала плечами и умчалась собираться.
Татьяна осталась одна со своими мыслями. Сергей и правда изменился. Раньше делился всем: и о делах в конторе, и о друзьях, и о планах на субботу. А теперь молчит, будто рот на замке. И телефон прячет, как школьник шпаргалку.
Вечером она приготовила его любимые тефтели. Может, за ужином удастся поговорить по-человечески, как в старые времена. Лена ушла к подруге, дома ни души. Самое время для разговора.
Сергей вернулся поздно, ближе к десяти. Татьяна уже извелась, названивала ему, но он не брал трубку.
— Где ты был? Я волновалась! — встретила она мужа в прихожей.
— На совещании задержался. Срочный проект. — Он даже не взглянул на неё, шагнул прямиком в ванную.
— Серёжа, я тефтели сделала, твои любимые. Поужинаем?
— Не хочу. Убитый. — Голос из-за двери звучал глухо.
Татьяна постояла в коридоре, потом вернулась на кухню. Тефтели остывали на плите. Она села за стол, налила чаю — и заплакала. Тихо, чтобы он не услышал.
Когда Сергей вышел, он прошёл мимо кухни, даже не заглянув. Татьяна услышала, как щёлкнул замок в спальне. Он закрылся. Впервые за тридцать два года.
Ночью она лежала на диване в зале и думала. О чём? О том, где они свернули не туда. О том, почему стали чужими. О том, что, возможно, пришла пора круто всё менять.
Утром Сергей ушёл раньше обычного. Татьяна даже не услышала, как он собирался. Проснулась от хлопка входной двери.
— Мам, что случилось? Почему ты тут спишь? — Лена стояла в дверях, растрёпанная, с лицом, на котором читался сон.
— Да так, поясница болела. На мягком удобнее. — Татьяна поднялась, стала складывать одеяло.
— Мам, не ври. Я же вижу. Вы с папой поссорились?
— Лена, не твоё дело. Иди завтракай.
— Как это не моё? Я живу здесь! И вижу, что творится! — Дочь присела рядом. — Мам, расскажи. Может, я помогу.
Татьяна взглянула на Лену. Взрослая уже, сама зарабатывает. Может, и правда стоит выговориться?
— Мы с папой… стали чужими, Ленка. Он от меня отдаляется, не разговаривает. А я не знаю, что делать.
— А ты пробовала поговорить всерьёз?
— Пробовала. Он либо отмалчивается, либо уходит от ответа.
— Может, у него кто-то есть? — Лена прошептала это, но Татьяна услышала.
Такая мысль мелькала и у неё, но она гнала её прочь. Сергей не такой. Он семьянин, надёжный. Хотя… Хотя люди меняются.
— Не неси чепухи, — отмахнулась Татьяна.
— Мам, я не ребёнок. Я понимаю, что между мужчиной и женщиной может быть всякое. Особенно после стольких лет.
Татьяна встала, пошла готовить завтрак. Лена — следом.
— Знаешь что, мам? Если папа дошёл до того, что даже не разговаривает с тобой, может, стоит подумать о… ну, о разводе.
— Лена! — Татьяна резко обернулась. — Как ты можешь такое говорить?
— А что? Жить с человеком, который тебя не замечает? Который делает вид, что тебя нет? Это же не жизнь, а каторга!
— Мы тридцать два года вместе!
— И что? Если для него это пустой звук, зачем тебе держаться?
Татьяна задумалась. А ведь дочь права. Что толку цепляться за призрак? Но как же страшно начинать всё заново в пятьдесят четыре…
Вечером она решилась. Дождалась, когда Сергей вернётся, и сразу подошла.
— Серёжа, нам надо поговорить.
— О чём? — Он даже не оторвался от телефона.
— О нас. О нашем браке. О том, что происходит.
— Ничего не происходит. — Он попытался пройти, но Татьяна преградила путь.
— Стой! Я с тобой разговариваю!
Сергей наконец взглянул на неё. В глазах читалась усталость и что-то ещё. Досада? Или вина?
— Таня, не сейчас. Выжат как лимон.
— Ты всегда «не сейчас», когда речь обо мне. Но я больше не могу! Мы стали чужими! Ты избегаешь меня, спишь отдельно…
— А что ты хочешь услышать? — Сергей вдруг вспыхнул. — Что у нас всё замечательно? Что мы идеальная семья? Да между нами давно ничего нет! Ты достала со своими упрёками, вечно чем-то недовольна!
— Я недовольна? — Татьяна почувствовала, как внутри закипает. — Я тридцать два года тебе служила! Стирала, убирала, детей растила! А ты говоришь, что яНо теперь, глядя на его раздражённое лицо, она вдруг поняла, что свобода — это вовсе не страшно, а тихий осенний вечер за окном и чашка тёплого чая в руках куда ценнее, чем тридцать два года пустых иллюзий.
