Каждый день, выходя из школы, Томас шагал по брусчатке с рюкзаком на одном плече и полевой цветок, бережно прикрытый в ладони.
Улочки Сергиева Посада всегда пахли свежим хлебом и сырой землей после дождя. Это был маленький городок, где все знали друг друга, а слухи разлетались быстрее ветра. Среди этих улиц каждый день ходил мальчишка лет двенадцати худощавый, с задумчивым взглядом и неторопливой походкой. Звали его Томас Агапов, но все просто звали его Тома.
Его путь всегда был одним и тем же пансионат «Осенний свет», старинное здание песочного цвета с большими окнами и палисадником, где цвели пионы. Не было дня, чтобы он не переступил его ржавые ворота после уроков.
Он заходил не спеша, здороваясь со всеми: с бабушкой Любой, которая вязала у входа, с дедом Николаем, который всегда просил конфетку, и с медперсоналом, смотревшим на него с нежностью. Они знали Тома приходил не по обязанности, а по зову сердца, который не каждый поймет.
Поднимался на второй этаж, в самый конец коридора, в комнату 214. Там его ждала Клавдия Петровна женщина с волосами белыми, как снег, и взглядом то отсутствующим, то вдруг оживающим.
Добрый день, Клавдия Петровна, говорил он, ставя рюкзак на стул. Вам ваш любимый цветок.
А ты кто, милый? спрашивала она почти всегда с тихой улыбкой.
Просто друг, отвечал он.
Клавдия Петровна когда-то преподавала литературу была строгой, но душевной. Но болезнь потихоньку забирала её память. Для неё дни сливались, а лица путались. И всё же, когда Тома приходил, в её глазах вспыхивала искорка.
Месяцами он читал ей стихи Есенина и рассказы Чехова. То красил ей ногти персиковым лаком, то заплетал косу, будто она его внучка. Она смеялась над его шутками, тихо плакала, если что-то трогало её душу, а иногда принимала его за давнего поклонника.
Медсёстры говорили, что у Тома душа старика в теле подростка. Он приходил не из жалости или ради школьного задания он приходил, потому что хотел.
У этого парня… сердце золотое, вздыхала медсестра Нина, старшая в пансионате.
Секрет, который никто не знал
За всё время визитов Томас ни разу не сказал, что он для Клавдии Петровны не просто «друг». Он был её внуком. Единственным.
История была грустной: когда Клавдия Петровна начала забывать, её сын, отец Тома, решил отдать её в пансионат. Сначала навещал, но потом всё реже… а потом и вовсе перестал. Говорил, что видеть её такой слишком больно. А Тома не мог оставить её одну.
Дома отец избегал разговоров о ней. Она уже не та, говорил он холодно. Пусть остаётся там.
Но для Тома она всё равно была бабушкой. Даже если не помнила его имени, даже если звала его «Серёжей» или «Володей», он знал где-то в глубине её памяти ещё оставалась любовь.
Признание
Однажды зимой, когда он расчёсывал её волосы у окна, она вдруг пристально посмотрела на него.
У тебя глаза моего сына, прошептала она.
Тома улыбнулся. Может, судьба их одолжила.
Она понизила голос, будто делилась тайной. Мой сын ушёл, когда я начала забывать… сказал, что я больше не его мать.
Томе стало больно, но он не стал возражать. Только крепче сжал её руку.
Когда память уходит, иногда уходят и люди. Но не все.
Она посмотрела на него так, будто эти слова принесли ей покой, а потом снова ушла в себя.
Последнее лето
В тот год Клавдия Петровна стала болеть чаще. Хороших дней почти не оставалось, иногда она не могла даже встать. Тома всё равно приходил читал ей, пока она спала, или оставлял цветы на тумбочке.
Как-то раз к нему подошёл врач. Сынок, твоя бабушка очень слаба. Возможно, не переживёт зиму.
Тома опустил голову, но не заплакал. Он знал, что этот день настанет.
В её последний день рождения он пришёл с целым букетом полевых цветов. В комнате пахло летом. Она посмотрела на него и, с редкой ясностью, сказала:
Спасибо, что не забыл меня.
Это был последний день, когда они говорили.
Прощание
Клавдия Петровна ушла тихим утром. На её тумбочке остался полевой цветок засохший, но не осыпавшийся, будто держался до последнего.
На похоронах было мало людей: бывшие коллеги, персонал пансионата… и Тома. Его отец пришёл в самый конец молчаливый, без слёз.
Медсестра Нина подошла к Томе. Сынок, зачем ты всё это время приходил?
Он посмотрел на неё покрасневшими глазами. Потому что она была моей бабушкой. Все бросили её, когда она заболела. А я нет. Даже если она не помнила, кто я.
Отец, услышав это, потупился. Не сказал ни слова, но в конце похорон подошёл к Томе и положил руку ему на плечо.
Ты сделал то, что я не смог, прошептал он. Спасибо.
Эпилог
Прошли годы. Тома вырос, окончил институт и стал писателем. Его первая книга называлась «Цветок, который не увял» в память о Клавдии Петровне.
В посвящении он написал:
«Моей бабушке, которая показала мне, что родство не в памяти, а в сердце».
На обложке была нарисована полевая ромашка точь-в-точь как те, что он приносил в комнату 214.
И хотя болезнь стёрла имена и даты, главное она уничтожить не смогла любовь, которая остаётся, даже когда всё остальное уходит.
