Когда бабушкино наследство пробудило память отца
Мой отец вспомнил обо мне… лишь когда узнал о наследстве бабушки.
Моя жизнь никогда не была тихой рекой, но настоящий удар пришелся не на детство без родителей. Им стало возвращение того, кого я когда-то называла «папой» после пятнадцати лет молчания. Он явился не с цветами и не с извинениями. Он пришел с требованием: «Раздели наследство».
Родители развелись, когда мне было четыре. Мать быстро спилась, суд лишил ее прав, а отец, неспособный быть настоящим отцом, отдал меня на попечение своей матери в забытую деревеньку под Воронежем. Сам он жил в городе и навещал редко раз в полгода, а то и реже.
Я ходила в деревенскую школу, научилась работать в поле, шить на старой машинке, рыбачить, собирать букеты полевых цветов, варить варенье. Жизнь с бабушкой была простой, но честной. В третьем классе отец приехал с незнакомой женщиной. Меня вывели из комнаты. Когда я вернулась, в доме оставалась лишь бабушка, сидевшая в кресле с пустым взглядом.
«Где папа?» спросила я.
«Он больше не вернется, Дашенька», тихо ответила она.
И он не вернулся. Он создал новую семью, забыв о дочери. Мы с бабушкой жили одни. Я не плакала у меня была она. Мудрая, спокойная, строгая и нежная. Она стала для меня всем: матерью, отцом, другом.
Когда я окончила девятый класс, тетя Люба, деревенская портниха, сказала:
«У тебя золотые руки. Поступай в техникум, не зарывай талант в землю».
Я послушалась. Уехала в Ростов. Училась, работала, выживала. Мой отец жил в трех остановках от моего общежития но за четыре года ни разу не поинтересовался, как я. Я тоже не искала встреч.
После окончания я открыла мастерскую, вышла замуж за Сашу. У нас была маленькая квартира, но каждые выходные мы ездили к бабушке в деревню. Она обожала Сашу. Сияла, когда узнала о моей беременности. Но так и не увидела правнука
Когда бабушка умерла, мир опустел. Потом пришел нотариус: дом, земля, сбережения все досталось мне. Я рыдала над этим письмом. Не из-за денег, а из-за памяти.
Отец не пришел на похороны. Ни звонка, ни слова. Он узнал о смерти матери лишь через полгода. И о завещании. Тогда впервые за пятнадцать лет он постучал в мою дверь.
Я не сразу узнала этого постаревшего мужчину. Он не стал ходить вокруг да около:
«Бабушкино наследство нужно поделить. Половина моя».
Я рассмеялась ему в лицо. Горько, громко:
«Тебе? Половину? Ты бросил нас, ее и меня. А теперь вспомнил? Запах рублей почувствовал?»
Он зарычал, но Саша встал рядом со мной:
«Уходи. По-хорошему, или помогу».
Отец подал в суд. Но даже закон был на моей стороне. Он проиграл, оплатил издержки, снова исчез.
Мы с Сашей открыли швейную мастерскую. Шили спецовки для рабочих, врачей, пожарных. Заказы росли. Мы жили, строили свою жизнь.
Я больше не видела отца. И не хочу. Бабушка была моей настоящей семьей. Я держалась, потому что она когда-то поверила, что я достойна большего. И теперь живу так, чтобы она мной гордилась. Где-то там, высоко, за облаками
