— Ну что ты еще придумала? Какой еще дом престарелых? Я отсюда никуда не поеду, хоть режь! отец Елизаветы Ивановны с раздражением бросил в дочь кружкой, едва не задев её. Лиза увернулась, на автомате, как обычно.
Так, конечно, больше продолжаться не может. Когда-нибудь он точно чего-нибудь да выкинет, а она не догадается даже, откуда ждать неприятностей. И всё же, когда Лиза оформляла бумаги на дом престарелых для отца, внутри ничего кроме вины не чувствовала. Хотя если вспомнить, как он сам к ней относился, она ему и так слишком много давала.
Когда отца погрузили в машину, он взбрыкивал, кричал, чуть ли не клялся достать их всех, кто имел хоть малейшее отношение к его переезду.
Лиза стояла у окна и смотрела вслед уезжающей машине. У неё уже был похожий момент в жизни, только тогда она была совсем малявкой, и не могла понять, каким дальше станет её путь.
У Лизы не было братьев и сестёр, она росла одна в семье. Мама её не решилась больше детей заводить муж оказался домашним тираном редкостным, житья не давал ни ей, ни дочке.
Папа Лизы, Иван Дмитриевич, был человеком уже в возрасте когда Лиза родилась, ему было далеко за сорок.
Женился он не по любви и не по большой необходимости, а чисто ради карьеры. Про чувства или продолжение рода даже не думал. Он вообще никого, кроме себя, не любил никогда. Чтобы в органах лучше шли дела, пришлось создать видимость образцовой семьи и выбрал из знакомых подходящий вариант. Молоденькая студенточка Маша, из простой рабочей семьи. Идеально для «слуги народа». Для родных Маши это вообще была удача: сродниться с человеком в погонах престижно! Саму невесту никто не спрашивал: где ей, студентке, перечить? Сыграли яркую свадьбу, но родителей невесты не позвали по статусу не подходили.
Жить Маша после свадьбы стала в доме мужа.
Чтобы из Маши быстро сделать нужную жену чиновника, к ней приставили наставницу: этикет, строгая речь, умение держать язык за зубами. Смотреть мимо некоторых вещей, если Иван не скажет вслух.
Как день прошёл? спрашивал, садясь в кресло, Иван.
Всё хорошо, выучила столовый этикет, начала учить английский.
Ну и? А по дому кто работал?
Я, с поварихой меню составили, за продуктами сама сходила, да и в доме прибралась.
Ладно, нормально. Только помни всегда выгляди опрятной, чтобы ни у кого и мысли не возникло назвать тебя колхозницей. Если заслужишь, может, будет тебе водитель и горничная. Сейчас рано.
Но сколько бы Маша ни старалась, таких спокойных вечеров было мало. Обычно муж возвращался ворчливый, злой, срывал зло на ней. Слуги могли ответить тем, что уволятся, а Маша никуда не денется, жаловаться некуда.
Первый раз руку на Марию Иван поднял уже через месяц, просто напугать чтобы знала, кто в доме хозяин. Потом побои пошли по нарастающей. Бил так, чтобы никто не заметил синяков. Маша научилась скрывать гематомы под одеждой и улыбаться в лицо друзьям мужа.
Пошёл год. Коллеги стали намекать пора бы семейке пополнение. Мол, здоровый мужик, а жена до сих пор не беременна, не по-мужски! Может, жену к врачу отвести? А то чего с пустоцветом возиться.
Мы не торопимся, жена учится ещё, угрюмо отвечал Иван.
Учится? Женщине зачем? Надо детей рожать и по дому хлопотать. Пусть учебу бросает, врачей пусть ищет. Моя жена пару хороших посоветует!
И началось для Маши новое испытание врачи, анализы, полное «ощупывание». Ради приличий Иван какое-то время даже перестал её бить, чтобы доктора не раскрыли лишнего.
Время шло, но врачи сказали дело не в Маше, она абсолютно здорова. А уж мужу дали понять: может, и не сможет он быть отцом.
Я-то? Да ты в своём уме? наорал Иван на врача. Да я звонок сделаю будешь потом гусей лечить гденибудь на крайнем хуторе!
Даже если уволите, вам это не поможет, спокойно ответил врач.
В итоге Иван прошёл своё обследование. Результат с отцовством проблемы, надеяться надо только на чудо.
Всё это злило его еще больше, а жену уже и бить, и ругать было бесполезно. Она перестала даже плакать, просто замирала как тень.
Чтобы не думать о своих неудачах, Иван завёл любовницу, что на время сняло напряжение.
Только через два с лишним года Маша забеременела. Родилась Лиза, как две капли на отца похожа. Но Ивану на дочь было наплевать; её воспитанием занимались мать да няня, отец же неделями её не замечал.
Чем старше становилась Лиза, тем сильнее папа раздражался сдерживаться уже не мог. Первый раз ударил, когда дочке было пять лет: что-то попросила не вовремя, у него и так на службе проблемы, она тут со своими капризами. Кинул так, что она в стену влетела. С тех пор девочка старалась быть незаметной, но Ивану это было всё равно если не бьет, то унижает, если не унижает, то при всех высмеивает.
Иван Дмитриевич, говорят, у вас Лиза на скрипке замечательно играет! Можно попросить для гостей сыграть?
Скрипачка? Да она ещё не научилась её как следует держать! Лизка, слышала? Давай, бери свою балалайку, сыграй людям!
Лиза, красная как рак, всё равно шла за инструментом ослушаться страшнее было.
От этой травмы Лиза потом на всю жизнь стеснялась играть на людях и даже перспективная карьера музыканта так и осталась мечтой.
В книжках рисовали счастливые семьи, где взрослые улыбаются детям, а Лиза не могла понять почему у неё не так?
Мать тоже не стала для Лизы утешением: с этим мужем она так и не научилась быть счастливой или любящей. Когда Лизе было тринадцать лет, мать погибла в автокатастрофе. По крайней мере, так официально писали. А что произошло никто не знал.
Лиза после этого совсем стала замкнутой.
После школы она поступила туда, куда настоял отец. Это было одно из последних решений, которые он принимал за неё: на службе у него пошли неприятности, он отошел от семьи, да и от Лизы. К моменту, когда она окончила институт, Иван утратил всю свою власть, почти всё имущество спустил, лишь чтобы избежать тюрьмы за свои былинные «дела» на службе. Но удалось ему замять дело, и тихо уйти в отставку, переселиться на дачу. С дочерью почти не общался Лиза навещать не ездила, не видела смысла терпеть грубости.
Ожидаемо, оставшись один, отец стал чудить. Соседи часто звонили Лизе: мол, что-то ваш батя совсем неадекватен стал. Пришлось собраться с духом и забрать его к себе.
Дали старому яду новое топливо: теперь Иван раздражал Лизу каждый день, превратил жизнь в кошмар, буянить мог сутками напролёт. Она переселила его в отдельную комнату, замок поставила, чтобы вещи, посуду хоть что-то уберечь. Но когда и это не помогло, и голова у Ивана поехала сильнее, пришлось решиться на тяжёлое оформить папу в платный пансионат для пожилых.
Своей семьи у Лизы так и не появилось. Боялась людей, не верила, что можно любить и быть любимой. На работе держалась в стороне от всех, дружить не получалось.
Когда решала судьбу отца, стыд чуть не раздавил ведь вроде бы свой родной, а вот так…
Но жить с ним стало невозможно: обследование показало, что у отца деменция, ребёнка из себя перестал узнавать, но злоба и привычка обижать Лизу никуда не делись.
Она обошла весь город, выбрала достойное учреждение: дорого, конечно, всю зарплату туда, да ещё и подрабатывать приходилось, иначе не свести концы с концами.
Несколько дней после переезда отца Лиза ходила как в прострации. Вспоминала: уезжали они когда-то вдвоём с мамой, когда мать пыталась уйти. Иван вернул их тогда обратно, а вскоре случилась трагедия.
И всё равно, сколько бы боли не доставил отец, Лиза всегда плакала навещая его, мучаясь виной и жалостью будто эти чувства и были тем немногим, чему научили её родители.
К чувству вины добавились проблемы со здоровьем, но что ни делай, жизнь всё равно продолжалась: по будням работа, по выходным пансионат и бесконечные размышления, можно ли было иначе…
