Когда родные дети превращаются в чужих: исповедь матери
В юности, полной сил и светлых ожиданий, я, Людмила Ивановна, отдавала детям каждую каплю души. Знакомые ворчали: «Не живи ради них, как свеча, сгорая дотла». Но я не верила. Теперь, в семьдесят, лежу в тишине пустой квартиры — даже воды подать некому. Их слова звонят в ушах, как колокольный набат, а сердце ноет от позднего прозрения.
Супруг, Дмитрий Николаевич, ушёл, когда сыну Сергею едва исполнилось пять, а дочери Ольге — семь. Одна с малышами на руках, я крутилась меж двух работ, чтобы одеть-обуть. Мать приглядывала за внуками, но твердила: «Им нужны твои объятия, а не лишняя купюра в кошельке». А кто бы накормил их, если б я не пахала с утра до ночи?
Старалась заменить отца — баловала игрушками, потакала капризам. Думала, так заполню пустоту после смерти мужа. Дети выросли, обзавелись семьями. Я нянчила внуков, продолжая отдавать себя без остатка.
Однажды утром ноги отказали. С трудом дотянулась до телефона. Сын буркнул в трубку: «Дела горят, мам, сам разберись». Дочь не ответила. Скорая приехала быстро — спасибо соседке, Марии Павловне, та вызвала.
В больнице нашли тромбы. Врач покачал головой: «Повезло, что жива. Лежать месяц, двигаться нельзя». Умоляла детей навестить. Пришли разом, стояли у порога палаты: «У Сережи жена с температурой, у Оли сын в МГУ поступает. Тебе тут лучше — присмотр есть».
После выписки вернулась в холодную квартиру. Даже чайник поднять не смогла — руки дрожали. Мария Павловна, сама едва сводя концы с концом на пенсию, стала заходить: суп сварить, лекарства купить. По вечерам болтали за ромашковым чаем, вспоминали молодость.
Теперь ясно: слепая жертвенность — яд для души. Вместо любви растила эгоизм. Не учила благодарности — вот и осталась с пустотой в душе да старыми фотоальбомами.
Молодым матерям говорю: растите не слуг своих прихотей, а верных друзей. Учите доброте, терпению, участию. Иначе старость встретит вас тишиной, где эхом отзовётся каждый неуслышанный когда-то совет.
