Мы тут с ребятами решили, что даче простой грех. Поиедем на новогодние праздники с детьми, воздух свежий, горка, банька. Ты же, Ольга, всё равно вечно на работе пропадаешь, а Саше отдых нужен, но он упрямится, мол, отоспаться хочет. Короче, ключи давай, мы завтра с утра заскочим, орала в телефон Яна, сестра мужа Оли.
Ольга поставила тарелку в сушилку и вытерла мокрые пальцы о полотенце. Яна гремела своим напором привычно, и всё же сегодня у Ольги внутри вскипало что-то новое. Обычная наглость да, но такой лобовой наезд
Подожди, Яночка, протянула Оля, стараясь говорить размеренно, чтобы не сорваться. С кем решили? Дача не гостиница. Это наш с Сашей дом, мы туда сами собирались.
Ох, брось ломаться! громко захрустела чем-то Яна. Сашка матери сказал: будете дома. У вас ведь хоромы пустуют, два этажа! Даже если приедете не помешаем. Но лучше уж нам самим, нам ведь шум нужен, компания своя, баня, шашлык, музыка. А вы с вашими книжками вечно скучаете.
Ольга представила легион из Яниного мужа Ильи с его дикими друзьями, их двух разнузданных детей, собакого алабая без поводка и разрушенный вниз дровами дом, в который она вложила все последние копейки.
Нет, Яна, ключи я не дам, сказала Оля твёрдо. Там отопление капризное, канализация сложная, и вообще я не хочу посторонних людей в своём доме.
Это мы, что ли, посторонние?! Яна чуть не закричала в трубку. Я тебе как родная! Племянники! Совсем, что ли, в своей бухгалтерии очерствела? Маме позвоню, скажу: не принимает родню!
Ольга услышала короткие гудки и даже не удивилась. Сейчас в бой примется Раиса Петровна свекровь.
Через минуту на кухню зашёл Саша, виновато улыбаясь и подбирая слова. Он всё слышал, просто прятался в зале.
Ну ты чего так жёстко-то? робко спросил он, приобнимая жену.
Саша, тихо сказала Оля, ты прошлый май помнишь?
Сашина физиономия скривилась.
Было дело
Было? Оля уже не скрывала злобы. Приехали «на шашлычки»: сломали грушу, прожгли ковёр, посуду неделю отмывала… И всё потому «Маникюр!», «У тебя же посудомойка!». Так ведь забили её объедками, теперь там фильтр менять! А ваза? А пионы вытоптали? И баня, которую едва не спалили!
Дети… играли… пробурчал муж.
Саш, твоему племяннику пятнадцать! А племяннице тринадцать! Это не малыши. В бане чуть не устроили пожар. И ты им ключи дашь?! На неделю? Зимой?!
Яна обещала аккуратно…
А Илья за водкой только уследит, не за домом! Это мой дом. Я в него вложила всё до копейки с продажей бабушкиной квартиры. Я каждый угол там знаю, каждый шов. Не позволю превращать то, что люблю, в сарай.
Вечер прошёл в молчании телевизор не спас. Ольга одна за кухонным столом остужала чай, вспоминая, как три года строили дом, как сама соскабливала старую краску, шила шторы, выбирала плитку. Это было не просто дача. Это была её мечта.
За завтраком настойчиво позвонили в дверь. Ольга заглянула в глазок: на пороге стояла Раиса Петровна в каракулевой шапке, с горой сумок и рыбой в пакете.
Открывай! Говорить будем! скомандовала свекровь, едва переступив порог.
Саша радостно и виновато заёрзал: Мам, чего ты без звонка?
К сыну теперь только по записи?!
На кухонном трибунале Раиса Петровна уселась подобно судье. Чай с валерьянкой, торт нарезан можно начинать.
Что же тебе Яночка не так пришлась? Люди по-человечески попросили. В квартире у них ремонт, детям дышать нечем. А у вас дворец парится.
Во-первых, не дворец, а обычный дом. Во-вторых, их «ремонт» длится пять лет. А в-третьих, я их сигаретный запах со штор до сих пор вывести не могу хотя просила в доме не курить.
Что уж там, подумаешь покурили!.. Ты вещи больше людей ценишь, Оля! Мещанство! Мы ведь Сашу добрым растили. А ты кулак нашёлся! С дачей и в гроб не заберёшь!
Мам, рискнул Саша, правда, Оля много туда вложила
Молчи! пришпилила его мать. Слушай меня, Оля! Если ключи сегодня не отдашь Яне, я… я прокляну ваш дом! Вот увидишь!
Вашей ноги там и так не бывает вы землю не любите, усмехнулась Оля.
Ах ты змея! Раиса Петровна с размаху опрокинула стул и схватилась за сердце. Саша, ключи мне! Я сама Яне отдам! Ты хозяин в доме или нет?!
Саша метался глазами. Боялся гнева матери, но жены тоже опасался. И дом жалко: он не раз чинил забор после очередных «гостей».
Мам, ключи у Оли И вообще мы сами поедем, выдавил он.
Врёшь! перекрыла его Раиса Петровна. Светик утром к вам приедет. Чтоб ключи были! И расписку, как топить котёл, тоже напиши! Не отдашь ты мне не сын!
Свекровь ушла, громко хлопнув дверью. В квартире повисла мёртвая тишина.
Ты же не отдашь? спросил Саша в полумраке кухни.
Нет. И ещё: завтра сами едем на дачу.
Ты же не собиралась, отчёты хотела доделать
Планы меняются. Если свою территорию не защитим, они её займут. А Яна она и через окно полезет. Не появимся всё сметут.
Ты понимаешь, что это война?
Нет, Саша. Это защита семьи. Давай собираться.
Утром они тронулись затемно, скользил по пустому, инеистому проспекту только Шевроле. Пока ехали, Саша нервно теребил телефон Оля строго велела поставить без звука.
К даче добрались за полтора часа. Обледеневший забор, на крыльце шапки снега, вокруг тишина и ни души. Оля сразу поставила чайник, раскладывала игрушки из коробки в доме пахло елью, апельсинами.
К обеду напряжение немного отпустило: Саша чистил дорожки, Оля развешивала гирлянды на окне. Казалось, злые слова остались далеко и тут: сигналы машин у самых ворот.
Оля глянула и сердце сжалось: у забора две машины, из которых валят детвора и чинно шествует Раиса Петровна. Яна, Илья, собака огромная и ещё парочка гостей, которых Оля в глаза не видела. Оля бросила куртку на плечи и встала рядом с мужем у калитки.
Вот они! Хозяева! заревел Илья. Сюрприз! Мы к вам всем цехом отметим вместе!
Оля, пойдём встречать! кричала Яна. Мы же тебе радость! Дети в туалет хотят!
До заправки пять километров, там и туалет, жёстко сказала Ольга. Мы тут сами отдыхаем. Места для десятерых и собаки нет.
Ты что, нас во двор не пустишь?! Раиса Петровна затряслась. Мать родную изгоняешь? Саша! Говори!
Саша посмотрел на жену, на замерзших за забором родственников, на пьяного Илью и визжащих подростков. А потом вдруг посмотрел на себя со стороны. Как в прошлый раз он вместо отдыха метался по участку, чинил качели, таскал ведра с водой. Как стыдно было за сожжённый ковёр.
Он шагнул вперёд и, не уж громко, но уверенно сказал:
Мама, Яна… Мы предупреждали ключей не будет. Дом наш. Уезжайте.
Чтооо??? взвыла Раиса Петровна.
Вы слышали. Уезжайте, не надо устраивать балаган.
Да как ты смеешь?! Илья ругался, дёргая калитку. Саша, ты что, трус?
Илья, уходи. Вызову охрану, Саша взял лопату поудобнее.
Мы тебе родственники?! Змей! отрезала Раиса Петровна и развернулась к машине. Поехали отсюда, люди! Здесь нам не рады!
Яна буркнула: С катертью дорога! К Толяну поедем, там люди свои!
Через минуту двор опустел. Туман, хлопья снега, пятно мочи на хвое.
Саша уронил лопату и сел на крыльцо.
Позор… Родная мать…
Оля обняла его.
Это не позор. Это семья, Саша. Ты первый раз нас отстоял.
Она не простит…
Простит. Когда помощь понадобится или лекарства купить. Такие люди. Но теперь они знают: у тебя граница. Через забор нельзя. Начнут уважать. Со временем.
Думаешь?
Знаю. А если не начнут Зато жить спокойней. Пошли, грог подогрею.
Они вернулись в тепло. Уютная тишина. Оля разогрела вино с пряностями, налила мужу чай. У камина сидели вдвоём. Говорить было не о чем, так хорошо было просто молчать вместе.
Три дня прошли счастливо: гуляли по лесу, жарили мясо, парились вдвоём, читали, сидя на шкуре у камина. Телефоны не звонили. Родственники объявили бойкот.
Третьего января пришло фото от Яны: унылый сарай, буржуйка, ящики с водкой, лица опухшие. Подпись: «А и без вас весело! Завидуйте!»
Оля закрыла картинку и посмотрела на спящего под пледом Сашу.
Тут нечему завидовать, Яночка…
Через неделю, вернувшись, Оля услышала строгое: Привет, Сашенька. В поликлинику свози. Но ни слова о даче. Граница установлена. Иногда на ней стреляют. Но крепость не взята.
И Оля поняла: чтобы сохранить своё, иногда нужно быть плохой для других. А ключи теперь в сейфе, не на полке. На всякий случай.
