Когда я на чистый лист написал «Отставка Мария Ильина», я не сделал этого из слабости. Я сделал это, потому что уже имел план.
В течение восьми лет я стирала следы своего прошлого в офисе Николая Орлова а теперь настало время вернуть их по одному.
Все началось тем вечером, когда я снова услышал, как он хвастается «смешной историей» из школы. Он говорил громко, самодовольно, пока коллеги смеялись. В зале стояла его новая помощница юная девушка по имени Аграфена, с робкими глазами и приятным голосом.
Когда мужчины ушли, я увидел её в уборной, со слезами на глазах.
Что случилось, девушка? спросил я.
Ничего просто он меня унижает. Говорит со мной, как будто я не человек.
Тогда я понял, что я не единственная, кого он ранил.
С той ночи я стал его наблюдать. Каждый его шаг.
Часы, которые он оставлял на столе. Ноутбук, который никогда не закрывал. Папки в нижнем ящике, полные поддельных подписей и названий компаний, которых не существовало.
Однажды ночью я сделал снимки телефоном Ильи единственного, что у него осталось.
Помоги мне, сынок, шептал я, щёлкая кадрами в полутёмном офисе.
На следующий день я пошёл к начальнице отдела кадров, госпоже Петровой острой на ум женщине с прямым взглядом.
Вы уверены, что делаете, Мария? спросила она.
Он украл не только деньги, госпожа Петрова. Он украл мою жизнь.
Через две недели в компании вспыхнул хаос: проверки, аудиты, нервные разговоры, запертые двери. Люди шептались в коридорах.
Николай вломился в здание в мятым костюме, с криво завязанным галстуком, глазами без уверенности и сна.
Кто это сделал? Кто осмелился копаться в моих делах?! вопил он.
Наши взгляды встретились.
На мгновение я замолчал.
Ты был этим? прошептал я.
Я? Я лишь убираю, господин. Как всегда.
Через несколько дней меня вызвали дать объяснения. Я сказал правду: нашёл подозрительные документы и сфотографировал их.
Ничего не сказал о Илье. Ни о нас.
Его уволили.
Скоро все новости писали о скандале:
«Генеральный директор группы Орлов обвинён в финансовых махинациях и злоупотреблениях властью».
Впервые за годы я спокойно дышал. Но радости не почувствовал лишь тишину.
В дождливый вечер, убирая мусор и тряпку, дверь моего офиса отворилась.
Он стоял там мокрый, сутулый, с пустыми глазами.
Почему ты сделал это со мной? спросил он тихо.
За все годы, когда ты спокойно спал, зная, что уничтожил две жизни.
Что ты имеешь в виду?
Я говорю о твоём сыне, Николай. О мальчике, которого ты бросил.
Он побледнел.
Моём сыне?
Да. Илья. У него были твои глаза. Умер в девять лет. Шестьдесят тысяч рублей я не смог собрать.
Воцарилась тяжёлая, как камень, тишина.
Не знал, Мария не знал
Знал. Просто тебе было удобно забыть.
Он сделал шаг ко мне.
Позволь мне, хотя бы сейчас, помочь тебе.
Поздно, господин. Мне не нужно твоё сожаление.
Я вышел, не обернувшись.
В тот же вечер позвонил телефон.
Мария Ильина? Звонит «Московский Вестник». Вы работали в группе Орлов, верно?
Да, в чём дело?
Мы хотим взять у вас интервью о смелости сказать правду.
Я молчал долго. Было ли это смелостью, или просто боль, нашедшая голос?
Через неделю вышла статья:
«Женщина, восемь лет убиравшая офис мужа, разрушившего её жизнь».
Небольшая чёрнобелая фотография рядом с заголовком. Николай исчез. Никто его не видел.
Я переехал в маленькую квартиру в Таганке. Каждое утро поливал цветок на подоконнике, назвал его «Илья».
Он рос медленно, но крепко даже без солнца.
В одно воскресенье в дверь постучала Аграфена.
Мария, я просто хотела поблагодарить вас. С тех пор как вы сказали правду, многие женщины нашли силы заговорить.
Я улыбнулся.
Не я говорила, дорогая. Жизнь сама говорила.
Уходя, я открыл ящик.
Внутри старая фотография Ильи, улыбающегося.
Я зажёг свечу и прошептал:
Видишь, сын? Теперь он знает. И больше никогда не будет спать спокойно.
Я погасил лампу.
Впервые за долгие годы я ощутил покой.
Каждая слеза, оставленная на холодном полу его офиса, вернулась как волна.
Я понял, что справедливость не всегда приходит в суд. Иногда она появляется в руках обычной женщины с тряпкой, разбитым сердцем и решимостью никогда не забывать.
Конец.
