Когда жена стала шеф-поваром — а дома остались одни пельмени
Мы с Татьяной жили самой обычной жизнью в небольшом городке под Рязанью. Оба работали инженерами на местном предприятии, скромная зарплата, но стабильная. Сын ходил в школу, будни пролетали в заботах и маленьких радостях. Но главной моей гордостью всегда была Таня. Не только потому, что она добрая и надёжная, но и потому, что из-под её рук выходили кулинарные шедевры. Её стряпня — это было волшебство. Оливье, блины, борщ — всё с любовью, с изюминкой. Даже обычная глазунья у неё получалась такой, что я как-то спросил: «Ты точно не училась в кулинарном?»
Но оказалось, в каждой страсти к готовке прячется зёрнышко, которое может прорасти и перевернуть всю жизнь.
Сначала Таня стала жаловаться на работу. Говорила, что устала от бесконечных расчётов, что душа просит чего-то большего. Я отмахивался: мол, у всех бывает хандра. Утешал, напоминал, что профессия инженера — почётная, да и зарплата хоть и небольшая, но платят исправно. Но Таня лишь вздыхала. Пока однажды не заявила за ужином:
— Я записалась на курсы. От «Гастрономической академии», они сотрудничают с лучшими ресторанами. Учёба — три месяца, а потом трудоустройство. Это моё. Я это знаю.
Цена обучения ошарашила. Я и представить не мог, что стать поваром дороже, чем отучиться в институте. Но в её глазах горела такая уверенность, что спорить было бессмысленно. Мы пересчитали все сбережения, съездили в банк. Взяли ссуду. Через неделю Таня ушла с работы.
Три месяца пролетели в хаосе. Но не потому что жена изменилась — напротив, она полностью погрузилась в учёбу. Конспекты, мастер-классы, бесконечные эксперименты на кухне. Мы с сыном стали её личными дегустаторами: то пробовали новый соус, то оценивали степень прожарки мяса. Но вскоре Таня начала морщиться при виде своих прежних блюд:
— Это же уровень школьной столовой. Настоящая кухня — это когда каждое блюдо, как картина.
Потом оказалось, что для диплома нужен ещё и стажировка. Новые расходы. Новые нервы. Но оно того стоило: Таня закончила курсы с отличием и устроилась в престижный ресторан. Мы отмечали её успех — правда, пельменями, потому что на большее у неё уже не было ни сил, ни времени.
Прошёл месяц. Потом второй. Наши ужины теперь состояли из магазинных полуфабрикатов: пельмени, вареники, иногда котлеты из пачки. Когда я осторожно намекал, что было бы неплохо иногда видеть дома что-то домашнее, Таня раздражённо отвечала:
— Я целый день на ногах у плиты. Ты хочешь, чтобы я и дома вкалывала?
Вкусно ли? Да. Но однообразие убивало. Даже сын как-то спросил:
— Пап, а мама больше не будет варить суп?
Вместо супа были истории. О стейках с трюфелями, о десертах, от которых гости плачут от восторга. А у нас дома — снова тесто с мясом.
Потом у моего друга Дениса был юбилей. Он знал, где работает Таня, и попросил помочь с банкетом. Жена с радостью согласилась, организовала всё со скидкой, и вечер удался на славу. Стол ломился от изысков, гости были в восторге, а мои приятели хлопали меня по плечу:
— Ну, Игорь, тебе повезло! Наверное, дома у тебя каждый день — как в ресторане?
Я лишь криво улыбался. Как объяснить, что последние полгода наш ужин — это пачка замороженных пельменей?
А потом Таня и вовсе стала чужим человеком. Уходила затемно, возвращалась за полночь, уставшая, без эмоций. Быт её больше не интересовал. Сын был на мне. Стирка — тоже. Готовка… ну, выводите. В конце концов я не выдержал:
— Таня, если ты теперь живёшь в ресторане, может, и вещи туда перевезти?
Она вспылила. Сказала, что я ниОна вспылила. Сказала, что я не понимаю её мечту, но через несколько дней, опустив глаза, призналась: «Прости, я забыла, что дом — это не кухня, а семья.»
