«Ну и кого ты привёл в дом, сынок…»
Марфа Ивановна весь день провозилась на кухне. Наготовила любимых салатов, налепила пельменей, запекала утку с хрустящей корочкой. Сегодня был особенный день — её сын Дмитрий впервые везёт в дом невесту.
Всё сияло: полы вымыты, скатерть на столе — хоть зеркало проверяй, пирог с яблоками остывал на подоконнике. Марфа то и дело поправляла платок, поглядывала в зеркало, сердце колотилось — так хотелось понравиться будущей снохе.
Раздался щелчок замка. Марфа выпрямилась: «Ну вот и они!» — уже шагнула в прихожую, как вдруг услышала шёпот.
— Дима, ты что, серьёзно? Здесь живу́т?.. Да тут как в бабушкином музее! — фыркнула Светлана.
— Тише, Света… Мама услышит. Ну зачем ты так…
— Да пусть слышит! Может, поймёт, что этот хлам давно пора выкинуть! — и со злостью пихнула ногой старый комод в углу.
— Это что за порядки?! — Марфа вышла из комнаты, лицо побелело, глаза горели. — У нас в доме не на вокзале, чтобы ногами дрыгать.
Повисла тяжёлая тишина.
Светлана даже не извинилась. За ужином воротила нос, к еде почти не притронулась, всё твердила, что обстановка — «деревенщина», и жить тут они не будут, пока не разгромят всё под современный ремонт.
Марфе стало дурно. Молча вышла на балкон, прижала ладонь к груди. За тридцать лет впервые пожалела, что поднимала сына одна. Муж ушёл, когда Дима ещё ползал. Всё на ней — и работа, и дом, и воспитание.
А теперь этот дом кому-то костью в горле встал.
Когда Светлана объявила, что беременна, Марфа промолчала. Уже понимала — ничего хорошего этот союз не сулит. Слишком уж разные люди. Но ради внука, ради сына… Предложила: «Живите тут. Квартира большая. Комнату себе переделаете».
— Одной комнаты мало! — огрызнулась Света. — Мы эту развалюху продадим и две новые купим.
— Не позволю распродать то, что мои родители собирали всю жизнь! — не выдержала Марфа.
На следующий день Дмитрий принёс бумаги. Просил выделить его долю. Марфа, не глядя, подписала.
— Продавай. Делай, как знаешь. Только запомни: с этим домом ты теряешь не стены, а часть себя.
Через неделю Марфы не стало. Тихо, ночью, во сне. Дмитрий нашёл её фото на подоконнике. На одном — она, юная, держит его, младенца, у дедового пианино.
Он стоял в пустой комнате, где теперь лишь эхо гуляло.
А мебель… Мебель Света уже успела сбыть.
Через три года Дмитрий жил в «своей» однушке. Один. Светлана с ребёнком — отдельно. А старый дедов стол под зелёным сукном стоял в углу. Рядом — фото мамы. И каждый вечер он мысленно просил у неё прощения…
