Костя сидит в инвалидном кресле, глядя сквозь запылённые стекла окна палаты. Его больничная палата в Москве выходит во внутренний двор, где когдато был уютный сквер с лавочками и цветниками, но сейчас почти не ходят люди. Зима, и пациенты редко выходят на прогулку. Костя один. Неделю назад выписали соседа, Юрия Тимофеева, и с того момента в душе у Кости надвигается тоска. Юрий общительный парень, студент третьего курса театрального факультета, умеет рассказывать миллион историй, будто бы он сцена каждый вечер. Его мать каждый день приносит ароматную выпечку, фрукты и сладости, которыми Юрий щедро делится с Костей. С Юрием в палате исчезает домашний уют, и теперь Костя ощущает себя более одиноким, чем когдалибо.
Вдруг в комнату входит медсестра. Костя вздыхает ещё громче: уколы ставит не милая Даша, а вечно хмурая, будто бы всё её недовольство уже не утихающее, Людмила Аркадьевна. За два месяца в этой больнице Костя ни разу не видел её улыбающейся. Её голос такой же резкий и грубый, как лицо.
Что, Каверин, уже растёкся? На кровать! рычит Людмила, держа шприц с лекарством.
Костя с досадой вдыхает, поворачивает кресло и подъезжает к кровати. Медсестра ловко помогает ему лечь горизонтально, затем бросает его на живот.
Снимай штаны, командует она. Костя послушно исполняет, но ничего не чувствует. Уколы Людмила ставит мастерски, за что Костя мысленно её благодарит.
Сколько ей лет? думает он, наблюдая, как она ощупывает вену на его худой руке. Наверно, уже пенсионерка, маленькая пенсия, поэтому и злая.
Она вводит тонкую иглу в бледноголубую вёнку, и Костя лишь слегка морщится.
Всё, Каверин, закончили. Доктор сегодня заходил? неожиданно спрашивает она, собираясь уходить.
Нет, ещё нет, качает головой Костя. Может, позже появится
Жди. И у окна не сиди продует, как вобла, бросает Людмила и выходит.
Костя хотел бы обидеться, но в её словах сквозь грубость проблескивает забота. Он сирота. Родители погибли в пожаре, когда Косте было четыре года. Мать, спасая сына, бросила его в сугроб через разбитое окно за минуту до обрушения крыши. Оставшийся живым Костя попадает в детский дом; родственники, к сожалению, не берут его к себе. От матери у него мягкий характер и зелёные глаза, от отца высокий рост и талант к математике. Память о семье лишь отрывки: мама на деревенском празднике с ярким флажком, отец на плечах, летний ветер. Он помнит рыжего кота Барсика. Фотографии сгорели в пожаре, ничего больше не осталось.
Когда Косте исполнилось восемнадцать, государство предоставило ему светлую комнату в общежитии на четвёртом этаже. Жить одному нравится, но иногда охватывает тоска. Одиночество становится привычкой, но детдомовское прошлое иногда возвращается: глядя на семьи в парках и магазинах, он ощущает горечь.
После школы он хотел поступить в университет, но не набрал баллов, поэтому пошёл в техникум. Специальность понравилась, но с одногруппниками отношения не сложились Костя тихий, замкнутый, им неинтересен. Общение сводилось к учёбе. С девушками ситуация была похожа: его скромность не привлекала. Ему было не старше шестнадцати в восемнадцать с половиной, и он стал «белой вороной», но это не смущало.
Два месяца назад, опаздывая на занятия, он мчался по обледенелому тротуару, поскользнулся в подземном переходе и сломал обе ноги. Переломы заживают медленно, но в последние недели состояние улучшается. Он надеется на выписку, однако в доме, где он жил, нет лифта, и, похоже, ему придётся оставаться в кресле надолго.
После обеда в палату заходит травматолог Роман Абрамович, осматривает ноги и рентген, затем говорит:
Константин, рад сообщить: переломы срастаются нормально, через две недели можно будет вста́ть на костыли. Дальше амбулаторное лечение. Через час получите выписку, будете свободны. Ктото вас встретит?
Костя кивает. Доктор назначает Людмилу помочь собрать вещи, желает здоровья и уходит. Людмила возвращается в палату.
Что сидишь, Каверин? Выписывают же, подаёт он Косте рюкзак, собирайся, Петровна скоро поменяет постель.
Костя кладёт в рюкзак несколько личных вещей и замечает пристальный взгляд медсестры.
Ты зачем доктору соврал? спрашивает она, наклонив голову.
О чём вы? удивляется Костя.
Не глупчи, Каверин. Знаю, что никто не приедет. Как будешь добираться?
Какнибудь разберусь, бросает он.
Тебе ещё минимум полмесяца без ног, как будешь жить?
Разберусь, я же не ребёнок.
Людмила садится рядом, смотрит в лицо и, мягко, но решительно, говорит:
Костя, с такими травмами тебе нужна помощь, сам ты не справишься. Я говорю правду.
Справлюсь, отвечает он.
Не справишься. Я в медицине уже много лет. Не спорь как ребёнок.
И что мне теперь? спрашивает Костя.
Живи у меня. Я живу за городом, дом небольшой, две ступеньки к крыльцу, свободная комната. Когда встанешь на ноги, вернёшься домой. Я одинока, муж умер, детей нет
Костя ошеломлён, но в его голове всплывают её слова, её ежедневные напоминания: «Каверин, обед, сегодня твои любимые тефтели», «Окно закрой, температура нормальная», «Съешь творог, в нём кальций». Она единственная, кто заботится о нём.
Я согласен, говорит он, только денег нет, стипендия ещё не пришла.
Людмила, опершись рукой о бок, бросает:
Ты в своём уме? Думаешь, я за деньги тебя к себе позову? Жалко тебя, вот и всё.
Я просто начинает он, но останавливается, извиняясь.
Я не обидчивая. Пойдём в сестринскую, там ты пока посидишь, пока смена закончится, и поедем, приказывает она.
Дом Людмилы маленький, аккуратный, с узкими окнами в резных наличниках. Внутри две уютные комнаты, одна из которых становится Костиной. Первые дни он стесняется, почти не выходит, старается не тревожить хозяйку. Тогда она говорит прямо:
Хватит стесняться. Чего надо проси, чай не в гостях.
Костя начинает любить этот уголок: снежные сугробы за окнами, треск дров в печи, аромат домашней еды напоминают ему родной дом и счастливое детство.
Проходит время, инвалидная коляска уступает место костылям. Пришло время возвращаться в город. После визита в поликлинику Костя, прихрамывая, идёт рядом с Людмилой, обсуждая планы:
Нужно сдавать экзамены, зачёты, столько времени потерял, просто кошмар. А техникум не уйдёт.
Возьмёшь, советует она, временно снизить нагрузку на ноги, врач так сказал.
За недели они сближаются. Костя всё чаще думает, что не хочет покидать этот дом и эту добрую, почти родную женщину, ставшую для него второй матерью, хотя всё ещё не хватает смелости признаться в этом себе.
На следующий день он собирает вещи. Ищет зарядку, а у порога стоит Людмила, рыдая. Костя, подгоняемый неизвестным импульсом, обнимает её.
Останешься, Костенька? шепчет она сквозь слёзы, как же я без тебя буду
Он остаётся. Через несколько лет Людмила занимает почётное место матери жениха за столом на его свадьбе, а год спустя принимает в роддоме новорождённую внучку, названную в её честь Людмилой.
