Костя, ты в своём уме? Думаешь, я за деньги тебя к себе жить зову? Жалко мне тебя, вот и всё.
Костя сидел в инвалидной коляске и смотрел сквозь запылённые окна на улицу. Ему не повезло: окно больничной палаты выходило во внутренний двор, где располагался уютный сквер с лавочками и клумбами, но людей там почти не было.
К тому же стояла зима, и пациенты редко выходили на прогулку. Костя лежал в палате один. Неделю назад его соседа, Витьку Соколова, выписали домой, и с тех пор Костя совсем затосковал.
Витька был парнем общительным, весёлым и знал миллион разных историй, которые рассказывал с таким азартом, будто играл в театре. Он и правда был актёром учился на третьем курсе театрального.
Словом, скучать с ним не приходилось. К тому же к нему каждый день приходила мать, приносила вкусную выпечку, фрукты, сладости, которыми сосед щедро делился с Костей.
Вместе с Витькой из палаты будто исчезло что-то домашнее, тёплое, и теперь Костя чувствовал себя одиноким, как никогда.
Его мрачные мысли прервала вошедшая медсестра. Увидев её, он расстроился ещё больше: вместо молоденькой и симпатичной Наташи уколы ставила вечно хмурая и чем-то недовольная Людмила Аркадьевна.
За два месяца в больнице Костя ни разу не видел, чтобы она улыбалась. И голос у неё был под стать лицу резкий, грубоватый, неприятный.
Ну, чего разлёгся? Марш на койку! рявкнула Людмила Аркадьевна, держа наготове шприц.
Костя покорно вздохнул, развернул коляску и подкатил к кровати. Медсестра ловко помогла ему лечь и так же проворно перевернула его на живот.
Штаны снимай, скомандовала она. Костя послушно подчинился и ничего не почувствовал. Уколы Людмила Аркадьевна ставила мастерски, и за это он мысленно благодарил её каждый раз.
*Интересно, сколько ей лет?* думал Костя, глядя на медсестру, которая теперь сосредоточенно искала вену на его худой руке. *Наверное, уже пенсионерка. Маленькая пенсия, приходится работать, вот она и злая.*
Тем временем Людмила Аркадьевна наконец ввела иглу в бледно-голубую, едва заметную вену, заставив Костю лишь слегка поморщиться.
Ну всё, закончили. Врач заходил сегодня? неожиданно спросила она, уже собираясь уходить.
Нет ещё, покачал головой Костя, может, позже зайдёт
Ну, жди. И у окна не сиди продует, и так сухой, как вобла, бросила Людмила Аркадьевна и вышла.
Костя хотел обидеться, но не смог: сквозь её грубоватость пробивалась какая-то забота. Пусть и такая, странная
Костя был сиротой. Родители погибли, когда ему было четыре года. В их деревенском доме случился страшный пожар, и только он один сумел выбраться.
Напоминанием о той трагедии остался шрам на плече и запястье: мать, спасая сына, выбросила его из разбитого окна в сугроб, а через минуту рухнула горящая крыша, похоронив под собой всю семью. Так Костя оказался в детдоме.
Родственники у него были, но никто не захотел его взять.
От матери ему достались мягкий характер, мечтательность и ясные зелёные глаза, а от отца высокий рост, размашистая походка и любовь к математике.
Родителей он помнил смутно, лишь обрывками: вот он с матерью на сельском празднике, смеётся и машет флажком, вот сидит на плечах у отца, чувствуя на щеках тёплый летний ветерок.
Ещё он помнил большого рыжего кота, которого звали то Барсиком, то Васькой Кроме этих воспоминаний, у него ничего не осталось даже фотографии сгорели в том проклятом пожаре.
В больнице его никто не навещал некому. Когда Косте исполнилось восемнадцать, государство выделило ему светлую комнату в общежитии на четвёртом этаже.
Жить одному ему нравилось, но иногда накатывала такая тоска, что хоть плачь. Со временем он привы
