Мастерская вместо офиса
Любовь сняла гарнитуру и на секунду задержала её у уха, чувствуя, как от дужки к пальцам проскакивает слабый жар. В переговорной стало душно. На экране мигала таблица с яркими столбцами; ктото из новосибирского офиса монотонно доказывал, почему в третьем квартале надо «поджать косты», а стрелка на графике медленно скользила вниз.
Любовь поняла, что сейчас её попросят высказать мнение. Знала, что придётся говорить об оптимизации процессов и перераспределении нагрузки. Слова уже строились в голове, как отрепетированная речь. Но в груди было пусто. Все эти «процессы», «инициативы», «горизонтальное взаимодействие» жили гдето отдельно, как будто их не касался её мир.
Любовь, вы слышите? голос из динамика прозвучал резче, чем нужно.
Она вздрогнула и зашла гарнитуру обратно на голову.
Да, слышу. С моей стороны автоматически кликнула мышью, открывая записки. Вижу потенциал в перераспределении задач между региональными бригадами. Но важно учесть человеческий фактор, чтобы не потерять мотивацию.
Несколько маленьких окон на экране кивнули. Ктото записал её фразу в протокол, ктото уже переключился на почту. Любовь говорила, а в голове всплыло: «человеческий фактор» ирония какая. Когда в последний раз она ощущала себя обычным человеком, а не «руководителем отдела клиентского сервиса»?
После совещания все быстро разбрелись по кабинетам. В коридоре пахло кофе и сладкой выпечкой из автоматов. Любовь задержалась у окна. Внизу, под серым мартовским небом, ползла полоса машин; люди спешили к метро, зажав шарфы в лицо. Она увидела своё отражение в стекле аккуратный пиджак, укладка, лёгкий макияж. Сорок, хорошая должность, приличная зарплата, ипотека, сынподросток. Всё как надо.
Только внутри ощущалось, будто каждый день надевала не только пиджак, но и чужую кожу.
Телефон завибрировал. Сообщение от бывшей одноклассницы: «Ты там вообще живёшь? Всё в офисе. Давай хотя бы в выходные куданибудь». Любовь машинально написала: «Позже, завал по проекту», и стерла. Вместо этого отправила: «Позвоню ближе к субботе».
Вернувшись к столу, она увидела маленькую пластмассовую коробочку с иголками. Неделю назад, во время ночного созвона с зарубежным отделом, она зацепила стул рукавом и порвала подкладку пиджака. В ящике лежал дорожный набор для шитья купленный «на всякий случай» ещё в студенческие годы.
Тогда, в полутёмном кабинете, подсветка монитора резала глаза, и она, сняв пиджак, аккуратно подшивала подкладку крупными, ровными стежками. Руки вспомнили, как держать иголку, как тянуть нить, чтобы она не путалась. В детстве шила куклам платья из старых маминых юбок, потом в институте переделывала джинсы и пальто, пытаясь выделиться среди одинаковых курток.
Позже пришлась работа: сначала в банке, потом в крупном холдинге. Вечерние курсы, отчёты, проекты. Швейная машинка, выигранная когдато на премию, пылилась в углу спальни под чехлом. «Позже, когда будет время», говорила она себе. А время не приходило.
Любовь Сергеевна, можно? в дверь заглянула ассистентка Ольга. Из Москвы срочно нужен сводный отчёт по жалобам за квартал, желательно к концу дня.
Скидывай шаблон, ответила она и снова обратилась к экрану.
К вечеру глаза резали, в висках стучало. Она закрыла ноутбук, запихнула его в сумку, выключила свет. В лифте посмотрела в зеркало и увидела усталость, которую тональный крем не скрывает.
Дома на кухне сын Илья жевал макароны, уткнувшись в планшет. На плите остывал соус из банки, который она только что разогрела, успев снять пальто.
Как школа? спросила она, снимая пиджак.
Нормально, не отрываясь от экрана.
Она поставила чайник, достала из холодильника сыр. Сумка с ноутбуком тяжело упала на табурет. В голове всё ещё крутились цифры, планы, презентации. Как будто вся её жизнь бесконечная лента задач в корпоративном планировщике.
Ночью сон не приходил. В темноте слышала, как в соседней комнате тихо посапывает Илья, а за окном гудят редкие машины. Вспоминала пальцы, сжимавшие иголку, ровную линию стежков на подкладке. Вспомнила, как мечтала открыть маленькую мастерскую по ремонту одежды, но потом вышла замуж, родилась семья, нужны были деньги и стабильность. Мечта отодвинулась, как старый чемодан на антресолях.
Утром в почте её ждало письмо от отдела кадров с темой «Изменения в организационной структуре». В тексте сухие формулировки о реструктуризации, укрупнении направлений и оптимизации управленческого звена. В приложении новая оргструктура. Её отдел присоединили к другому блоку, а над ними появилась должность «директор по клиентскому опыту». Фамилия рядом была незнакомой.
Через час её вызвали к генеральному директору. В кабинете пахло дорогим ароматом и свежим кофе. Гендиректор улыбался, но напряжённо.
Любовь, сейчас сложное время, начал он. Нужно быть гибче, быстрее реагировать на рынок. Поэтому мы решили объединить направления. Ваш опыт ценен, но сделал паузу. Мы предлагаем вам позицию советника нового директора. Формально понижение, но с сохранением оклада на полгода. Потом посмотрим.
Она кивнула, чувствуя, как внутри чтото тяжёлое оседает. Советник значит, в любой момент могут оттолкнуть в сторону.
Можно день подумать? попросила она.
Гендиректор кивнул.
Она вышла в коридор, где на стенах висели мотивационные плакаты про лидерство и успех. В туалете, прислонившись к холодной плитке, прошептала себе: «Если не сейчас, то когда?»
Вечером, вместо того чтобы сразу ехать домой, она вышла на остановку пораньше, желая проветрить мысли. Шла мимо аптек, салонов красоты, небольших магазинчиков. В одном подвале горел тёплый жёлтый свет, на стекле вывеска: «Ремонт и пошив одежды». Под ней листок с расписанием и телефоном.
Любовь замедлила шаг. Сквозь стекло виднелось узкое помещение, заполненное столами. У окна сидела женщина лет пятидесяти, в очках, ведя ткань под лапкой швейной машинки. На вешалках висели пальто, платья, мужские брюки. На стуле у двери лежала стопка джинсов.
К ней подошёл мужчина с пакетом.
Вы заходите или нет? буркнул он.
Любовь отступила, пропуская его внутрь. Дверь открылась, и до неё донёсся глухой стук машинки, запах ткани, горячего утюга и мыла. Чтото очень знакомое как в детстве, когда мама гладила бельё на кухне.
Она вдруг улыбнулась, но в то же время ощутила лёгкий страх. Эта маленькая мастерская выглядела как другая жизнь, в которую страшно входить.
Дома она ходила из комнаты в комнату. Илья снова был в наушниках. В почте лежал черновик письма в отдел кадров с темой «Заявление». Она посмотрела на пустую форму и закрыла её.
Ночью снова не спала. В голове крутилось: ипотека, коммуналка, еда, секция по баскетболу для Ильи. Текущая зарплата покрывала всё с запасом. Мастерская в подвале, вероятно, будет приносить минимум, без страховки.
Утром, по пути на работу, она всё же зашла в подвал. Дверь звякнула колокольчиком. Внутри было тепло. На столе лежали разноцветные катушки ниток, булавки, сантиметровая лента. Женщина в очках подняла голову.
Здравствуйте, сказала Любовь, чувствуя сухость во рту. Я ищу работу. Вы не ищете помощника?
А вы шить умеете? спросила она, глядя на пиджак, аккуратную сумку, туфли на небольшом каблуке.
Немного. Раньше шила себе, подругам. Давно уже не шью, но руки помнят, ответила Любовь.
Всё так говорят, усмехнулась Зинаида, владелица мастерской. У меня одна помощница, но ей тяжело целый день стоять. Работы хватает, только не офис, а цех. Пыль, нитки, разные клиенты и, конечно, деньги пожала плечами. Это не корпорация.
Я понимаю, тихо сказала Любовь. Можно попробовать пару дней? Сейчас я работаю, но, может, скоро освобожусь.
Зинаида кивнула.
Приходите в субботу, посмотрим, что из этого выйдет.
Выйдя на улицу, Любовь почувствовала дрожь в коленях. В руках визитка с номером мастерской. В голове два голоса: один кричал «Ты сошла с ума, у тебя ребёнок, ипотека», другой шептал о том, как приятно вести ткань под иглой.
В офисе её ждали новые письма, новые совещания. На обед она распечатала заявление об увольнении и положила в ящик. К вечеру всё ещё не успела его вынести.
Суббота выдалась пасмурной. Илья ушёл к друзьям, пообещав вернуться к ужину. Любовь долго стояла перед шкафом, выбирая наряд. В итоге надела джинсы и простую кофту, а пиджак висел на плечиках, как чужой.
В мастерской было оживлённо. На стуле у двери сидела молодая женщина с пухлым пакетом.
Мне джинсы подшить, говорила она. И молнию поменять.
Зинаида, заметив Любовь, кивнула.
Проходи. Это наша стажёрка, бросила она клиентке. Садись сюда.
Любовь села за старую, но ухоженную машинку. Рядом лежала стопка брюк. Зинаида показала, как отмечать длину булавками.
Главное не торопись, сказала она. Люди платят за аккуратность.
Первые стежки давались тяжело. Нога не привыкла к педали, нить несколько раз путалась. Спина начала ныть, но через полчаса ритм наладился. Ткань шуршала под пальцами, игла ровно входила и выходила, оставляя чистую линию.
К обеду голова слегка кружилась от напряжения. Зинаида налила ей чаю из старого заварника, поставила чашку на край стола.
Как? спросила она.
Устала, призналась Любовь. Но приятно, вижу результат.
Вот и всё, кивнула Зинаида. Только не обманывай себя, работа тяжёлая, спина, глаза, ноги страдают, да и денег мало. Но если нравится держись.
В тот день Зинаида сунула в руку несколько купюр.
За стажировку, сказала она. Подумай, нужна ли тебе такая жизнь.
Любовь разложила деньги на столе. Это была лишь десятка её обычного дневного дохода в офисе. Она смотрела на купюры и вспоминала, как легко тратилась на кофе навынос и такси.
В понедельник она вошла в офис уже с решением. С утра подписала заявление и отнесла в отдел кадров. Сотрудница в очках подняла взгляд.
Вы уверены? спросила она. У вас же хорошая позиция, стаж.
Уверена, ответила Любовь, удивляясь своему спокойствию.
Новость быстро разлетелась по отделу. Коллеги подходили, спрашивали, куда она уходит.
В маленькую мастерскую по ремонту одежды, сказала она одной из девушек.
Ту рассмеялась, приняв за шутку, потом поняла, что нет, и растерялась.
Но зачем? Там же замялась она. Другие деньги.
Я знаю, повторила Любовь.
Вечером она рассказала Илье.
Ты увольняешься? снял он наушники. А как же ипотека?
Я не бросаю работу, сказала она. Просто буду в другом месте. Деньги будут, но меньше. Нам придётся экономить: реже заказывать еду, реже брать такси. Зато я буду приходить домой раньше, готовить, гулять с тобой.
Я и так с друзьями, буркнул он. А если не получится?
Она задумалась.
Тогда найду другую работу. Но хочу попробовать.
Он пожал плечами, вернул наушники и тихо добавил:
Если будешь реже орать вечером изза работы, уже плюс.
Отработку она передавала, писала инструкции, отвечала на вопросы. Коллеги дарили цветы, открытки, желали успехов. Некоторые смотрели с любопытством, как на человека, который решил жить иначе.
В последний день, выходя из офиса, она обернулась к стеклянному фасаду. Внутри оставались свет, кондиционеры, бесконечные совещания. Там была стабильность, страховка, премии и усталость, ставшая частью её тела.
В мастерскую она вышла через два дня, уже не как стажёрка, а всерьёз. Зинаида выдала ей фартук, показала, где лежат ножницы, нитки, ленты.
Клиентов не бойся, сказала она. Они разные: ктото ворчит, ктото благодарит. Главное не принимать всё близко к сердцу.
Первые недели были тяжёлыми. К вечеру ломила спину и шею, пальцы были поцарапаны булавками. Любовь путала номера заказов, пару раз перепутала длину подгиба, и Зинаиде приходилось переделывать.
Ты же умная женщина, ворчала та. В корпорации работала, а здесь простые вещи. Считай, меряй, не отвлекайся.
Однажды в мастерскую вломилась пожилая дама в дорогом пальто.
Что вы сделали с моим костюмом? крикнула она, бросая пакет на стол. Просила укоротить рукава на два сантиметра, а вы отрезали больше. Теперь манжеты торчат.
Любовь узналаЛюбовь поняла, что её новое призвание исправлять ошибки не только в тканях, но и в своей жизни.
