Мягко стелет — жёстко спать
— Ну, наконец-то вы в отпуске, Екатерина Владимировна! Я радостно прошептала в трубку, сжав спички в кулаке.
— Алина, любица! Как вы с семьёй? Здорово проездите? Иван тоже наверняка рад, что наконец-то отдохнёт! — голос свекрови прорезался сквозь треск линии, несмотря на напряжение в каждом слове.
— Здравствуйте, Екатерина Владимировна. Пусть будет здоровья. Мы как раз обсудим программу отдыха, как только Иван закончит починку автомобильного двигателя в гараже. То-то дорога обойдётся в копеечку… — я усмехнулась, смягчая кривую усмешку.
Екатерина Владимировна снова звонила, предложив «радостный» отдых на даче. Где дом стоит уже сорок лет, а душа тёпла и светла, как говорила она. Но мы с Иваном уже страдали так третий раз. Дети, уставшие от постоянных поездок, мрачнили, а его родители снова и снова ждали, что мы родим идеальную семью, лишённую всякой неуверенности.
* * *
— Алина, я вот что… Если мы в следующий раз не поедем, как ты думаешь? — Иван, наконец, сдался. Его руки, покрытые моторной грязью, дрожали от усталости.
— Я понимаю, что ты их любишь, милион раз, но… Это как… — я попыталась подобрать яркий метафору, но дыхание перехватило. — Когда мы приезжаем туда, их дом превращается в трибуну. Никита роняет чашку, и уже я наказана. Наталья забывает скалочку, и я снова неумеющая. Даже мысли об этом начинают грызти с утра до вечера.
— Но это же семья, Алина! — голос Ивана звучал, как удар. — Дворня не ждёт специального приёма, но это всё-таки кровные. И они тоже страдают от изоляции.
— Ты вспомни, сколько раз мама твоя приезжала сюда, когда у нас с начальником были проблемы? Приезжала на поезде, без вопросов, а только с сумкой макаронного теста. А твоя мама? Даже не спросит, как у нас дела. Только внуки, внуки, внуки…
— Алина, ты всегда так говоришь. Это же привычка, и что с ней поделать? — Иван не мог понять, как страдает его супруга.
— Привычка, Иван? Это клетка, обои которой покрашены в цвета непонимания. Ты просто не хочешь видеть, как они всё превращают в обязанности.
* * *
Следующим утром я полностью запаковала чемодан. Иван выглядел мрачновато, в нём оставалось лишь материальное понимание, что всё будет хорошо.
Поездка к его родителям длилась четыре часа. Я пыталась шутить с Никитой, смеяться, но в воздухе витала напряжённость. Иван, кажется, не хотел этого говора, но всё равно чувствовалось, что его морально надёргивать в эти моменты.
— Ну, дорогие мои! — Екатерина Владимировна, крадущая моё имя, первой впустила нас. — Иван, сладкий, беги на второй этаж. Наталья, жми кухню. Алина, ты… просто посиди.
— Мама, мы же говорили! — Иван запнулся, взгляд был строг. — Алина не слуга! Она…
— Замолчи, сыночек. Это моя территория. Ты же о её мир мечтал, — её лицо стало немного грубее.
Екатерина Владимировна словно читала спектакль в который раз: внуки сломали что-то, Алина не кормила их постоянно. Всё было против меня.
— Алина, не надо скармливать детям так много! Они теперь все толстеют, и это… — её слова оборвались, когда Никита снова смеялся.
— Даже если они не благоухают, это не причина кормить их овсяным кормом. Это не…
— Ты слишком удалась, Алина, — её голос всплеснул в бешенство. — Зачем ты вмешиваешься в мои решения?
Твоя территория, Екатерина Владимировна… Но это уже не твой дом. Это моя семья.
— Алина, это недопустимо! — Иван, наконец, взрослый, вмешался. — Я не позволю тебе унижать её. Это моя жена, и я не понимаю, почему ты так…
— Ты не знал… — я, наконец, поняла. — Я думала, тебя возмутила эта издёвка.
— Прости, — Иван тихо шепнул мне, — я не хотел. Просто не мог видеть, как вы… страдали.
* * *
Утром Екатерина Владимировна была удивлена: в доме было тихо. Во всех комнатах не обнаружилось следа ни внука, ни сына, ни…
Мы ехали к океану. Место, где не было требующих родителей, где детям было свободно разыгрывать игры, а моя спина расправлялась от долгого напряжения.
— Ты права, — Иван, обняв Никиту и Наталью, улыбнулся мне. — Я не знал, как это… тяжело. Но ты права. Мы впервые отдохнём.
Ваша территория, Екатерина Владимировна. Но это не мой дом.
