Лесничий зимой подкармливал истощённую волчицу, а летом она вернулась к нему с неожиданным «подарком»!

Лесник подкармливал худую волчицу зимой, а летом та явилась к его дверям с нежданным «сюрпризом»!
Март в суровой Сибири тяжёлая пора. Зима ещё цепляется, но ослабевает: плотный снег тает, превращая тропы в вязкие болота. Это переходное время жесткое, безжалостное, когда природа балансирует между жизнью и оцепенением.
Звери страдают не меньше. После месяцев голода многие едва держатся. Одни спят в укрытиях, другие рискуют, ища пропитание, часто безрезультатно. Выживают сильнейшие, но и те могут не выдержать.
В лесной сторожке среди бескрайних сосен и лиственниц сидел Пётр Емельянов лесник с 30-летним стажем. Он знал здесь каждый куст, читал следы на снегу, как книги.
Писал отчёт, когда вдруг услышал вой. Не ветер, не скрип деревьев именно волчий. Глухой, полный отчаяния и надежды.
Пётр подошёл к окну. В метрах пятидесяти стояла молодая волчица. Ребра выпирали сквозь тусклую шерсть, но в осанке читалась гордость.
Что, красотка, до чего дошла? пробормотал он.
Зверь не убежал. Смотрел на избушку, тихо поскуливая не угрожая, а умоляя. Во взгляде усталость и доверие?
Пётр знал правило: не корми диких зверей. Но что-то дрогнуло в нём. Может, воспоминания о собственных голодных днях
Достал из морозилки лосятину подарок охотника Семёныча. Вынес на крыльцо, положил мясо в десяти метрах.
На, поешь. Вижу, нелегко тебе.
Волчица медленно подошла, схватила добычу и скрылась в лесу.
На следующий день история повторилась. Так продолжалось всю весну. К маю волчица окрепла, а в июне пропала.
Значит, справилась, вздохнул Пётр.
Но в июле он услышал вой не тоскливый, а торжественный. На опушке стояла его волчица с двумя пушистыми волчатами!
Мамой стала прошептал лесник.
Теперь ясно: она приходила не только за собой спасала будущих детёнышей.
Волчата резвились, а мать гордо смотрела на Петра. В её глазах читалась благодарность: «Вот что стало возможно благодаря тебе».
Она завыла мелодиВолчица с детёнышами медленно скрылась среди деревьев, а Пётр ещё долго стоял на крыльце, вслушиваясь в их удаляющиеся шаги, чувствуя, что в этом лесу теперь навсегда останется частичка его доброты.