Правила на лето
Когда электричка ковыляла к родной станции «Сосновка», Валентина Ивановна уже стояла у самого края платформы. Держала крепко огромную авоську, в которой, как в лотерейном барабане, катались яблоки «Мельба», баночка малинового варенья на экстренный случай и целый контейнер домашних пирожков с картошкой кому они тут нужны, конечно, дети приезжают из Москвы, сытые, но, как говорится, руки сами тянутся наварить, напечь, накормить.
Поезд затормозил с тем самым характерным скрежетом, и из вагона, чуть не споткнувшись о ступеньку, вывалились: длиннющий, уже почти взрослый Семён, его младшая сестра Аксинья с модными косичками и звонкими браслетами, и третий необъяснимый участник поездки огромный рюкзак, который, казалось, жил сам по себе.
Ба-а-а! первой заметила бабушку Аксинья, взмахнула рукой так, что на всё село зазвенели её побрякушки.
Валентина Ивановна почувствовала, как в горле синее волнение, аж слёзы на подходе. Но железная хватка: аккуратно ставит сумку на асфальт, открывает объятия.
Ой, какие вы… хотела сказать «великовозрастные», но в последний момент прикусила язык. Зачем напоминать.
Семён подошёл чуть позже, обнял бабушку одной рукой, второй ловил сбегавший с плеча рюкзак.
Привет, бабуль, буркнул он баритоном. Уже фильтрует эмоции, взрослый.
Лицо осунулось, немного щетины, из-за ушей торчат наушники. Валентина Ивановна несколько мгновений искала в Семёне того самого карапуза, который бегал по даче в резиновых сапогах, но теперь взгляд цеплялся за «взрослое»: кроссовки модные, спину держит прямо, слова глотает.
Отец у «Лады» вас ждёт, произнесла она. Пошли скорей, а то котлеты моя холодные будут.
Щас, я только сторис запилю, уже со знанием дела сказала Аксинья, лихо достала из кармана телефон.
«Сторис» такое магическое слово, вроде бы Валентина Ивановна в январе у дочки спрашивала, что значит уже не помнит. «Главное живы», решила она про себя и кивнула: пусть сторис.
По бетонной лестнице спустились к дорожке, на которой их уже ждал Николай Михайлович супруг Валентины Ивановны и по совместительству дедушка с крепким рукопожатием. Он обнял Аксинью, хлопнул Семёна по плечу и коротко кивнул жене. Молча, как любой русский дедушка: видно рад, но не на показ.
Да здравствует каникулы! провозгласил он сурово.
Дата вступления подтверждена, отрапортовал Семён и со своего рюкзака встряхнул пыль.
Дорога к дому прошла в размышлениях. За окном мелькали заросли сирени, чужие сарайчики, бдительные бабки у калиток. Аксинья, уткнувшись в телефончик, время от времени что-то фотографировала, Семён ухмылялся во что-то в экране. Валентина Ивановна мельком следила за их руками: эти несчастные пальцы, всё время тыркающие этот чёрный экран.
Ладно, подумала она с иронией, дома зато всё по-русски будет: пирожки, укроп, котлеты. А дальше пусть «по моде».
На крыльце их встретил запах только что пожаренных котлет и свежего укропа. На веранде простыня-клеёнка с лимонами и старый стол, как у любой нормальной бабушки. На плите шкворчит сковорода, в духовке допекается шикарный пирог с капустой. Атмосфера как на малой Родине.
Вот это ужин! Семён уже заглядывает в кухню, строит глаза.
Это не ужин, это обед, машинально парирует Валентина Ивановна, но тут же себя одёргивает. Проходите, мойте руки. Там умывальник.
Аксинья на полном серьёзе фотографирует тарелки, стол, даже кота Бориса тот из-под табуретки призрачно наблюдает.
За столом телефоны не держим, обронила Валентина Ивановна так, как будто мимоходом.
Семён удивлённо поднял брови.
Это как?
Это прямо, вставил дед Николай Михайлович с ноткой военного командования. Поели снова прячьтесь в ваш интернет.
Аксинья обиженно посмотрела, но послушно положила телефон рядом с тарелкой.
Я только для себя фоточку…
Фоточку уже сделалА, настаивала Валентина Ивановна мягко. Теперь будем есть, потом выкладывай. Как тебе удобно.
Слово «выкладывай» звучало у Валентины Ивановны слегка неуклюже, но смысл, кажется, донесла.
Семён с видом героя, которого заставили снять космический шлем, тоже положил телефон на край стола.
У нас тут правила, разлила Валентина Ивановна компот: обед в час, ужин в семь, подъем не позже девяти.
А если кино ночью хочу смотреть? спросил Семён слегка с вызовом.
А ночью люди спать должны! отрезал Николай Михайлович, не поднимая глаз.
Валентина Ивановна почувствовала, как в воздухе завязывается тонкая ниточка напряжения будет бой.
Не казарма у нас, конечно, но если до обеда будете дрыхнуть, что за лето будет? У нас тут речка, лес, велосипеды. Разве в городе это есть?
На речку! встряла Аксинья. Велосипед тоже, и фотосессия в саду!
Фотосессия прозвучала уже привычно. Ну хоть что-то по-русски.
Только помогать немного нужно: картошку прополоть, клубнику полить. Барского двора тут нет.
Ба, ну мы же отдыхать приехали… начал было Семён.
Отдых это не санаторий, ловко заметил дед.
Семён вздохнул трагично, но промолчал. Аксинья по-детски под столом толкнула его ногой: мол, держись, брат.
После обеда разошлись по углам разбирать «сокровища». Валентина Ивановна зашла спустя полчаса Аксинья уже развесила на спинке стула футболки, расставила косметичку, зарядку и, конечно, выставила в ряд модные бутылочки. Семён на кровати параллельно скроллит ленту на телефоне.
Я вам постельное поменяла, если что говорите, не молчите.
Всё отлично, бабуль, отрывисто, глазами в телефон, сказал Семён.
Её покоробило это «отлично», но виду не подала.
Вечером шашлыки жарить будем как отдохнёте, в огород выйдете. Часочек и свободны.
Ага, буркнул Семён.
Валентина Ивановна вышла, задержалась на пороге. За дверью Аксинья уже тихо хихикала во время видеозвонка. Странное старческое ощущение: не столько спина болит, сколько кажется, что дети живут в параллельном, невидимом слое не дотянуться.
Ладно, мысленно сказала сама себе. Главное, не давить. Выживут.
Вечером уже всей компанией пошли в огород. Николай Михайлович строил объяснения, где муха, а где морковка, показывал наглядно.
Это рви, то оставь. Если перепутаешь не смертельно, не колхоз, вмешалась Валентина Ивановна.
Семён расслабленно опирался на тяпку и мысленно был где-то далеко. В окне комнаты мерцал синий прямоугольник оставленного монитора…
Телефон не потеряешь? спросил смертельно серьезно дед.
В комнате оставил, отрезал Семён.
Вот это признание партнёра по огороду почему-то порадовало Валентину Ивановну несказанно.
Дальше дни потекли как по расписанию. К 9:30 кое-как выволакивались на кухню, потом помогали по даче: у Аксиньи фотосессия с котом Борисом и клубникой, у Семёна то книжка вечером, то велопрогулка, то опять что-то слушает в наушниках, как будто звуки земли утомляют.
За столом строго: телефоны далеко. Ночью тишина. Только раз, когда Валентина Ивановна вдруг в два часа ночи услышала смех из комнаты внука. Тонко, но слышно. Посмотрела на часы полпервого. Дилемма века: потерпеть или идти?
Пошла. Накинула халат, шлёпает медленно.
Семён, не спишь?
Тот сразу затих, мелькнул за дверью растрёпанные волосы, глаза как после трёх серий «Игры Престолов», в руке телефон.
Чего ты, бабуля? Я кино смотрю.
В час ночи?!
У нас с ребятами кинотеатр онлайн: вместе смотрим, обсуждаем…
Она представила, как все подростки склонились ночами над экранами где-то по всей стране.
Давай договоримся: до двенадцати смотрите, потом спать. А то утром мозги как у сонного суслика.
Я понял, сказал Семён. До двенадцати.
И дверь притвори, свет мешает, кинула напоследок.
Уходя, подумала: вот раньше бы сразу «выключай!», а теперь только просишь времена…
Конфликты начали вырастать с неожиданными подробностями. В один знойный день Валентина Ивановна попросила Семёна тащить доски с дедушкой к сараю.
Щас, откликнулся он из своего цифрового окопа.
Минут через десять дед уже ворочал доски в одиночку.
Семён, непорядок: дед тащит один!
Я сейчас доиграю!
Вечно у тебя там срочно что-то! Как будто онлайновый мир рухнет без тебя!
У нас турнир! Команда на меня рассчитывает!
Турнир… проворчала она. Сколько осталось?
Двадцать минут.
Хорошо, через двадцать минут ждём в огороде.
Ровно через 20 минут выходит Семён, шнурки завязывает.
Уже бегу.
Вот такие маленькие победы давали надежду, что можно договориться.
Но однажды всё пошло по другому сценарию.
Середина июля, день рыночных закупок. Николай Михайлович с вечера бурчит, что нужны подмога тяжёлые сумки.
Семён, завтра на рынок с дедом, объявила Валентина Ивановна, я с Аксиньей дома, будем варенье мотать.
Я не могу, сразу же в лоб ответил Семён.
Почему?
Мы договорились с ребятами в Москву съездить. Там фестиваль, музыка, чебуреки… Я говорил же!
Может, говорил, но мимо ушей слишком много у всех дел.
В Москву?! нахмурился дед.
На электричке. Возле вокзала встречаемся.
Маршрут знаешь?
Да все едут. Мне вообще уже шестнадцать, припечатал.
Дед выразил сомнения: С твоим отцом договаривались: один никуда!
Я же с друзьями!
Тем более, подвёл дед черту.
Аксинья, ощущая надвигающуюся бурю, предложила компромисс: Может, я с дедом поеду, а Семёна отпустим?
А я справлюсь и без тебя, сказала бабушка. Варенье подождёт.
Дед посмотрел с нежданной благодарностью.
Этот что, самый свободный? кивок на Семёна.
Я же… пытался оправдаться Семён.
Тут не город. Тут другие порядки. Мы за тебя в ответе, сурово констатировал Николай Михайлович.
За меня всегда кто-то в ответе, бросил Семён с обидой. Можно хоть раз самому?
Повисла тишина. Валентина Ивановна, как под рентгеном, вспомнила, как тоже мечтала когда-то о самостоятельности, но услышала свой же голос: Пока ты под нашим крылом правила по-нашему.
Семён резко встал.
Тогда никуда не еду!
В коридоре хлопнула дверь. Сверху послышался удар то ли рюкзак, то ли сам на кровать бросился.
Вечер прошёл неловко. Аксинья пыталась шутить, дед молчал, как водится. Валентина Ивановна мыла посуду, думая о глупых и нужных словах: главное не пережать.
Ночью тишина. Обычно хотя бы сверчок да щёлкнет, а тут хоть уши закладывай. Не горит свет даже под дверью Семёна.
Хоть выспится, решила она.
Утром на кухне 8:45 на часах, Аксинья зевает, дед читает газету.
Где Семён?
Спит, наверное.
Поднимается сама, заходит в комнату: кровать кое-как застелена, толстовка на стуле, телефон утащен. Нет Семёна.
Семёна нет! сообщила она снизу.
Как нет?! подскочил дед.
Осмотрели сад, огород, сарай. Велосипед на месте.
Электричка в восемь сорок, тихо, напряжённо сказал Николай Михайлович.
Может, к местным ребятам ушёл?
Каким ребятам? Здесь их не знает.
Аксинья уже строчит сообщения.
Галочка одна, не читает…
Про «галочку» Валентина Ивановна не поняла, но по выражению лица было ясно: плохо дело.
Решили: дед едет на станцию, если найдут звонит. Аксинья каждый час проверяет телефон. Спокойствие нарочитое.
Три часа поиска, ноль результата. Дед вернулся никто не видел. Может, уехал на фестиваль? Без денег?
У него карта в телефоне! просветила Аксинья. Для Валентины Ивановны это звучало магически.
Позвони отцу, сказал дед.
Разговор невесёлый всю классику пришлось выслушать: «надо было лучше следить», «сам себе на уме», «в том возрасте я уже…» и так далее. После такого Валентина Ивановна села на табуреточку и прикрыла глаза.
Ба, он не пропал. Просто психанул, осторожно предположила Аксинья.
День тянулся как лапша в самом скучном супе. К концу солнце садилось, и вдруг на веранде шаги. Семён стоит на пороге: в тех же джинсах, футболка помялась, глаза лукавые, уставшие.
Привет, сказал коротко.
Валентина Ивановна едва не кинулась к нему с объятиями, но сдержалась.
Где был?
В Москве, на фестивале.
С кем?
С ребятами из соседнего посёлка. Договорился.
Дед вышел, руки в масле видно, ремонтировал что-то от бессилия.
Как вообще так?!
Я писал, но сеть пропала… Потом телефон сел, зарядку не взял.
Аксинья махала телефоном: Я тоже писала, у тебя галочка!
Я не специально. Просто хотел сам решить…
То есть, счёл за лучшее не говорить? голос у деда подломился.
Извините.
В воздухе что-то повисло между тяжёлым и светлым.
Давай сначала поешь, сказала Валентина Ивановна. Вынесла борща, компот, хлеб. Семён ел, не поднимая глаз.
Там на этих фудкортах цены мама дорогая, буркнул наконец.
Слово «ваши» фудкорты как будто уже не из своего мира.
Когда закончился обед, собрались обсудить на веранде.
Мы поняли: ты хочешь свободы, начал дед. Но пока ты под нашей крышей, мы в ответе.
Семён смотрел вполглаза.
Любые поездки договорённость минимум за сутки, не вечером накануне. Обсуждаем: как, с кем, когда. Если согласны едешь. Нет остаёшься. Просто исчезать не вариант.
А если не отпустите?
Значит, злишься и варите варенье, парировала Валентина Ивановна.
Он вздохнул.
Я не хотел, чтобы вы волновались. Просто думал сам решу…
Решать самому это не только ехать на фестиваль, сказала бабушка. Это ещё и отвечать перед теми, кому ты не безразличен.
Ладно, понял.
А если телефон садится ищи контроллер заряда: станция, кафе, любые костыли. Первым делом позвони или напиши нам, даже если ругаться будем.
Договорились, кивнул Семён.
Сидели на веранде, молчали, кто о чём думал. Где-то за забором гавкала соседская Лайка. В огороде скучно мяукал кот Борис.
Ну как твой фестиваль-то? внезапно спросила Аксинья.
Так, музыка так себе, но хачапури огонь.
Хотя бы фотки остались?
Телефон сел.
По закону жанра ни доказательств, ни контента!
Семён усмехнулся.
Жизнь после этого сдвинулась. Семья по вечерам списала основные правила на листочке приклеили к холодильнику:
Подъем не позже 10:00.
Каждый день помогать по дому минимум 2 часа.
Если уходишь или едешь заранее предупреждай.
За столом телефоны не брать.
Семён посмеялся: Как в детском лагере.
Только лагерь семейный, парировала Валентина.
Аксинья предложила ответные требования: Не заглядывайте в мою комнату без стука и не названивайте мне, если ушла на речку.
Добавили и подписались. Дед буркнул, что «права да обязанности».
Постепенно завелись совместные традиции. Аксинья однажды принесла «Монополию», которую дарили лет пятнадцать назад:
Давайте вечером сыграем!
Семён оживился, дед задумался, но согласился. В процессе вдруг выяснилось, что дедушка стратег лучше всех. Соревновались, смеялись, спорили, телефоны валялись где-то боком.
Новое нашествие кухня. Валентина Ивановна как-то вдруг решила: По субботам готовите вы! Я только советы даю.
Мы?
Именно вы. Не сгорит значит, удачно.
Семён с Аксиньей неожиданно сработались: лук в разные стороны, но к ужину сварганили макароны по-флотски и салат по последним трендам. Даже дед ничего не подпустил к котлетам.
В огороде договорились: каждому своя грядка. Личный эксперимент: хочешь ухаживай, не хочешь не жалуйся. К концу лета у Аксиньи клубника перла, как на подбор, у Семёна из морковки пара жалких ростков.
Результаты впечатляют? спросила Валентина Ивановна.
Моя тема точно не сельское хозяйство, ухмыльнулся Семён.
Смех уже без напряжения.
Лето шло себе. Завтраки вместе, потом кто куда: велики, прогулки, огород, дела. Вечером играли и болтали. Время от времени Семён по привычке залипал в телефоне до двенадцати, но потом гасил свет, и бабушка, проходя мимо, слышала размеренное сопение. Аксинья уходила к речке всегда писала, где и с кем. Никаких нервов.
Споры, конечно, были: о музыке, о соли в супе, о мытье посуды. Но это уже как у всех признак жизни.
В последний вечер Валентина Ивановна испекла огромный шарлоточный пирог.
Давайте фотку на память, предложила Аксинья.
Опять для этих… блогов? начал ворчать дед.
Нет, просто для нас!
В саду, среди яблонь, поставили телефон на кадушку, включили таймер. Валентина Ивановна стояла посередине, дед чуть сбоку, Аксинья вприсядку, Семён с хохолком на макушке, как чучело.
Улыбаемся, командовала младшая.
Щёлк.
Покажи-ка, попросила Валентина.
На экране компания: бабушка с фартуком, дед в рабочей рубахе, Аксинья с яркой заколкой, Семён с лукавой ухмылкой. Чуть нелепо, очень по-своему.
Мне бы такую распечатать! попросила Валентина Ивановна.
Приедешь к нам всё оформим, пообещал Семён. Или я в сентябре привезу.
Валентина кивнула. И вдруг стало спокойно: пусть не всегда понимают друг друга, но где-то между их правилами и их свободой появилась дорожка можно дойти, если захочешь.
Поздно вечером она затаилась на веранде под звёздами. Рядом присел дед, не ворчал.
Уедут завтра, вздохнул он.
Так и должно быть.
Главное выжили.
И даже чему-то научились…
Это ещё кто у кого, усмехнулся дед.
В доме погасли окна: у Семёна, у Аксиньи. Телефоны лежат рядом, греются от зарядки. Листок с правилами качается на холодильнике, подписи детские, взрослые. На следующее лето, подумала Валентина Ивановна, снова всё перепишем. Добавим что-то новое. Главное останется.
Дом дышал ровно, как после хорошей грозы когда уже всё случилось, и впереди только длинная, спокойная дорога.
