Они всегда жили втроем: бабушка Вера, мама Валя и Катя. Отца своего Катя не знала — однажды попыталась спросить у матери, но та лишь крепче обняла дочь, и на глазах выступили слезы. Больше Катя не поднимала эту тему — не хотела огорчать маму.
«Не буду расстраивать её», — решила девочка. — «Зачем мне отец, если с бабушкой и мамой мне так хорошо?»
Но бабушка Вера умерла, когда Кате исполнилось десять, и они остались вдвоем с матерью. Катя с детства обожала рисовать — на любом клочке бумаги, на обороте старых газет. Валентина лишь отмахивалась:
«Опять бумагу мараешь! Лучше бы уроки учила!»
А вот учительница по рисованию хвалила:
«Катюша, у тебя талант! Если пойдешь учиться на художницу, ждет тебя большое будущее. Передай это маме — я знаю, о чем говорю!»
Но мать лишь усмехнулась:
«Ну и что, что учительница сказала? Пусть рисует, лишь бы без дела не болталась».
И все же покупала дочери краски, кисти, холсты.
Катя погружалась в мир красок с упоением, особенно любила пейзажи. Когда пришло время поступать, она твердо решила — только художественное училище. Но мать и слышать не хотела:
«Никаких художников! Идешь в пединститут!»
«Мама, я не хочу…»
«Тебя никто не спрашивает! Художник — это не профессия!»
Как все девочки, Катя мечтала о принце — высоком, красивом, нежном. И верила, что однажды встретит его.
Перед экзаменами она убегала к реке с мольбертом — только там находила покой. На том берегу — крутой обрыв, за ним — густой сосновый бор. Иногда на воде покачивались лодки рыбаков, их отражения дрожали в воде. Все это она переносила на холст, стараясь поймать игру света на волнах.
Однажды картина не клеилась. Она задумалась, разглядывая неудачные мазки, как вдруг услышала за спиной голос:
«Краску нужно класть легче, почти играючи. Вот, смотри».
Мужская рука взяла кисть из её пальцев, едва коснулась холста — и облака ожили, задышали.
Но не только облака дрогнули — сердце Кати забилось так, что перехватило дыхание. Она подняла глаза и замерла: перед ней стоял её принц.
«Привет, как тебя зовут?» — улыбнулся он. — «Я — Дмитрий».
Катя онемела, слова застряли в горле. Потом прошептала:
«Катя…»
Он взял её руку и поцеловал — так нежно, что щеки вспыхнули. Такого с ней ещё не было.
С тех пор они встречались у реки. Дмитрий учил её тонкостям живописи — он сам был художником, приехал в их провинциальный городок из Москвы, к тете. Окончил академию, но, как многих гениев, мир его не оценил.
«Ничего, — говорил он, сжимая кулаки. — Они ещё пожалеют! Придет мой час, и все эти бездари поймут, кого отвергли!»
А потом обнимал Катю, целовал, и она таяла в его руках…
Потом всё случилось само собой. Она почти не сопротивлялась — слишком любила. Это повторилось ещё несколько раз, а потом Дмитрий исчез.
Катя ждала его у реки день за днём, но кисть больше не слушалась её.
«Неужели бросил? — думала она. — Но он же говорил, что любит навечно… Не может он просто взять и уехать!»
Но дни шли, а он не возвращался.
Школьные экзамены закончились, впереди был выпускной. Катя сдала всё на «хорошо», но радости не чувствовала.
Прошло два месяца. Она готовилась к поступлению, как вдруг почувствовала слабость.
«Дочка, ты бледная! — встревожилась мать. — Что с тобой?»
«Не знаю… Голова кружится…»
Врач развел руками: Катя была беременна.
Мать металась между яростью и отчаянием.
«У меня есть знакомая в больнице, — сказала она наконец. — За пять тысяч рублей всё устроим…»
Катя в ужасе отшатнулась.
«Нет! Я не позволю! Если попробуешь заставить — уйду из дома! Поняла?!»
Голос её дрожал так, что мать побледнела.
«Прости… — заплакала Валентина. — Прости… Я одна тебя вырастила, и внука вырастим».
Больше об этом не говорили. Мать даже стала с нетерпением ждать внука.
Но в роддоме Катя очнулась одна. Возле кровати стояла незнакомая женщина в белом халате.
«Ну вот, очнулась».
«Кто вы? — прошептала Катя. — Где мой мальчик?»
«Я врач. Мальчика… нет. Сделала всё, что могла, но… У тебя ещё будут дети».
Катя закричала, но укол погрузил её в темноту. Потом она настояла на похоронах — видела крошечный гробик, навеки запечатлевшийся в памяти.
Шли годы. Катя не вышла замуж, не стала художницей — желание рисовать умерло вместе с сыном. Она выучилась на швею, работала на фабрике.
Потом тяжело заболела мать. Катя ухаживала за ней, но та угасала на глазах.
«Катенька… — прошептала Валентина перед смертью. — Твой сын… жив. Он — Владимир Сергеевич Со…»
Глаза её закрылись навсегда.
Катя не поверила. Она сама похоронила своего ребенка!
После похорон она осталась одна. Чтобы не сойти с ума, взяла кредит и открыла маленькое ателье. Дело пошло — появились клиенты, даже наняла помощницу.
А потом начались сны: к ней шла девушка в бежевом пальто, улыбалась… и исчезала.
«Кто ты?!» — кричала Катя во сне, но голос терялся.
Однажды в ателье вошел незнакомец.
«Анастасия Сергеевна? Я — Артем Викторович, частный детектив».
Он достал фотографию.
«Вы знаете эту женщину?»
Катя узнала её сразу — та самая врач из роддома.
«Ваш сын жив, — сказал детектив. — Вы похоронили чужого ребенка. Вашу мать уговорила врач — у неё тогда были долги. Сейчас она умирает и попросила меня найти вас».
«Где он? Как его имя?»
«Владимир Сергеевич Соснин».
В этот момент дверь открылась, и вошел молодой человек в светлом пальто.
Артем Викторович едва успел подхватить Катю — ноги подкосились. Она вспомнила последние слова матери: «Владимир Сергеевич Со…»
«Сынок… Прости… Бабушка Вера убедила меня…»
«Ничего, — улыбнулся он. — Меня вырастили
