Лукавый Тимошка
Настасья с матерью уже несколько дней не находили общего языка. Устанут, разойдутся по разным комнатам, помолчат, каждый в своих мыслях. Но стоит одной из них заговорить снова — и спор вспыхивает с новой силой.
— С тобой нельзя договориться! Ты никого не слышишь! Для тебя важно только твоё мнение, а остальные — хоть ветер в поле! Ты и отца не слушала. Вот он и ушёл, — выкрикнула Настасья.
Понимала, что затронула больное, но остановиться не могла — злость вела её язык.
— Всё равно уеду, потому что без Дениса мне не жить. Люблю его. Хотела по-хорошему, да видно не выйдет. Мне двадцать, я взрослая. В наше время в этом возрасте девушки замуж давно выходили. А ты вечно всё по правилам. Сама от себя не устала? Не хочу быть как ты… — Настасья запнулась.
— Да я же не против. И слышу тебя прекрасно. Так почему бы вам не расписаться, если любите друг друга? — почти спокойно ответила мать, обескураженная напором дочери.
— Опять двадцать пять, — простонала Настасья. — Куда нам жениться? Мы студенты. Сидеть у тебя на шее? Или у его родителей? Они ему квартиру и так купили.
— А на что жить будете?
— Говорила же, Денис работает, сайты делает, программы пишет. За это деньги платят. Разве ты не слышала, что теперь так работают — через интернет? На еду хватит. Через год учёбу закончим — тогда будем думать.
— Так подождите год. Или спешишь? Ты что, беременна? — Мать пристально осмотрела дочь.
— Нет, мам, не беременна. Надоело. С тобой говорить — как об стенку горох. — Настасья направилась в свою комнату и начала вытаскивать вещи из шкафа, запихивая их в рюкзак. Они не помещались, и она застыла у кровати, раздумывая, что оставить.
В дверях появилась мать. «Сейчас опять начнёт кричать», — подумала Настасья. Но та молча постояла и вышла. Дочь не понимала, что это значит. Через несколько минут мать вернулась, положив рядом с вещами старый чемодан — тот самый, с которым они с отцом ездили в санаторий.
— Спасибо! — Настасья обняла мать. — Я не на край света уезжаю, буду заходить. Звонить каждый день. Если что нужно — скажи, мы с Денисом приедем, поможем.
Мать вдруг сникла, опустилась на кровать и закрыла лицо руками.
— Все меня бросают. Правильно, бегите, будто я какая-то чу́ма. Молодая да здоровая была нужна, а теперь только мешаю. Отец себе молодую нашёл — старая его не устраивает. А когда язва скрутила или спину прихватило — тут я понадобилась. Ухаживала, еду на пару варила, соки из картошки давила. А как поправился — тут же к другой сбежал. Ничего, ещё приползёт, когда прижмёт. Только я не прощу.
Теперь и ты уходишь. Что не сиделось? Сама готовить будешь, по магазинам таскаться, стирать. А ещё и учиться. Женская доля — не сахар. А если ребёнка заведёшь? Куда ты торопишься?
Настасья присела рядом, обняла мать за плечи. Чувствовала, как та напряжена. Мелькнула мысль уступить, остаться.
— Встречались бы, как раньше. Зачем из дома-то бежать? — продолжала мать.
— А зачем люди вместе живут? Потому что друг без друга не могут. Я люблю его. Я обещаю — буду приходить. Звонить каждый день. Хочешь, мы к тебе переедем?
Мать резко подняла голову.
— Нашла дуру!
Настасья усмехнулась про себя.
Мать поздно вышла замуж. Бабушка была строгая, никуда её не отпускала. Только после её смерти мать смогла устроить свою жизнь. Вскочила в последний вагон, как говорится.
Настасье двадцать, а мать уже на пенсии. Завод, где она работала, разорился, всех предпенсионеров отправили домой. Да ещё отец подложил свинью. Дочь всё понимала. Но как разорваться между матерью и Денисом? Вряд ли они уживутся втроём. Характер у матери — огонь. Да и зачем, если у Дениса своя квартира? Так всем спокойнее. Просто мать боится одиночества.
— Прости меня, мама. Я тебя очень люблю. Но и его люблю. — Настасья поднялась и продолжила собираться.
Когда мать вышла, она достала телефон.
— Ты где? — спросила в трубку. — Скоро выйду.
Накинула рюкзак, поставила чемодан на колёсики и выкатила его в коридМать сидела на кухне, отвернувшись к окну, но когда Настасья уже взялась за ручку двери, тихо сказала: «Ты хоть шапку надень, на улице мороз».
