Потерял любовь, но обрёл семью
Виктор месяцами носил в себе тяжёлую мысль — он хотел уйти. Без сцен, без битья сервиза, без истерик. Просто раствориться, будто вышел за пачкой «Беломора» и задержался у киоска.
С Ларисой они прожили восемь лет. Без детей, без громких драм, без страстей, от которых бросает в жар. Их жизнь текла ровно, как Волга в тихую погоду. Каждое утро копировало предыдущее: кофе из старой турки, бутерброды с докторской, её аккуратные пометки в календаре. Виктор однажды осознал, что не может отличить прошлую среду от позапрошлой.
Лариса была идеальной женой. Чересчур идеальной, и от этого ему становилось душно. Квартира сверкала, как после генеральной уборки, суп никогда не остывал, всё делалось без его напоминаний. Однажды он мельком подумал о чае — и тут же Лариса появлялась на пороге с парящей кружкой.
— Как ты угадываешь? — спрашивал он, скрывая раздражение.
— Просто чувствую, — отвечала она тихо. — Потому что люблю.
Виктор кивал, но внутри что-то сжималось. Он не обнимал её, не целовал в ответ — лишь бросал «спасибо», словно официанту. Чувства испарялись незаметно, оставляя после себя пустоту. Не было ненависти, лишь равнодушие, которое пугало больше криков. Лариса, казалось, всё понимала. Реже заходила в его кабинетик, реже касалась его плеча, чаще ложилась спать одна.
Однажды он заметил, что она перестала ждать его в прихожей. Просто уходила в спальню без слов, будто уже мысленно отпустила.
—
Светлана ворвалась в его жизнь, как внезапный ливень в июльскую жару. Молодая практикантка в их строительной конторе, она была полной противоположностью Ларисы — огненная, дерзкая, с искрами в глазах и смехом, от которого по спине бежали мурашки. Её жесты, голос, даже то, как она небрежно швыряла сумку на стол, цепляли взгляд.
Виктор заметил её сразу, но держал дистанцию. Она была слишком юной, слишком яркой. Но Светлана, будто учуяв его интерес, не отступала. То задерживалась у его кабинета, то поправляла прядь волос, то заводила пустые разговоры с намёком на большее.
Он начал думать о ней постоянно. Её голос звучал в голове, её силуэт мерещился в окнах офиса. Впервые за годы он почувствовал себя живым. Виноватость грызла его, но он отмахивался: «Да ничего же серьёзного».
Пока не случилось серьёзное.
Поздний вечер, пустой офис, лифт. Они остались вдвоём. Тишина. Светлана вдруг шагнула ближе и поцеловала его — быстро, без лишних слов.
— Просто любопытно, — шепнула она, выскальзывая из лифта с хитрой улыбкой.
Виктор застыл на месте, сердце колотилось, как у школьника на первой свиданке. Кровь будто закипела.
Она больше не делала явных шагов, но её взгляды, лёгкие прикосновения, намёки действовали, как магнит. Она играла тонко, не навязываясь. А он всё глубже погружался в эту игру, переставая слышать Ларисин голос за ужином.
Светлана заполонила его мысли. И он не заметил, как фантазии превратились в измену.
Они оказались в придорожном мотеле под Подольском. Дождь барабанил по стёклам, в воздухе витал сладковатый запах её духов. Всё произошло быстро, как в тумане. Виктор чувствовал себя свободным, будто сбросил оковы. Он не был мужем, изменяющим жене — он был мужчиной, который наконец ожил.
Уходя, Светлана поправила волосы и бросила через плечо:
— Мы же взрослые. Без обязательств, да?
Он кивнул, но в груди уже копошилась тревога.
Дома его ждал ужин под крышкой. Лариса спала на диване, укрытая бабушкиным пледом. Он сел рядом, смотрел на неё. Она открыла глаза. Они молчали, но её взгляд говорил всё.
Виктор хотел объясниться — «прости», «это не ты», «я запутался» — но слова застревали в горле. Лариса не спрашивала. Просто отвернулась к стене.
Он предал не жену — предал того, кто всё ещё верил в него.
Но на следующий день снова поехал к Светлане.
—
Виктор уехал в командировку, откладывая неизбежный разговор с Ларисой. Светлана приехала следом, будто так и было задумано. Они проводили вечера в его номере, стирая границы между «было» и «стало».
На четвёртый день он возвращался один. Лил осенний дождь. Переходя дорогу, он заметил женщину с коляской, шагнувшую на проезжую часть. Из-за поворота вылетела «Лада». Виктор успел толкнуть их в сторону. Удар пришёлся на него.
—
Кома длилась неделю. Диагноз звучал как приговор: травма позвоночника, риск остаться в инвалидном кресле. Очнувшись, он увидел Ларису. Она сидела у кровати, держа его руку. Без слёз, без упрёков — просто была рядом.
Светлана заглянула на пятый день. Постояла у двери, не подходя ближе.
— Я не готова к такому, — сказала она ровно. — Это не моя история.
Она ушла, не оглянувшись, будто перелистнула страницу.
Виктор понял: она никогда не знала его. И не хотела знать.
Лариса осталась. Разговаривала с врачами, убирала со стола, иногда дремала на стуле у его кровати. Её пальцы, сжатые с его пальцами, были единственным якорем в этом мире.
После выписки жизнь рухнула. Работу пришлось оставить — его «вежливо» попросили. Светлану он встретил в коридоре офиса с новым начальником. Она прошла мимо, сделав вид, что не узнала.
Лечение, лекарства, реабилитация — всё легло на плечи Ларисы, учительницы младших классов. Однажды Виктор заметил, что она больше не носит своё кольцо с гранатом.
— Это просто вещь, — сказала она просто. — Ты важнее.
—
Весной он повёз её в маленькое кафе на берегу Москвы-реки. Скромное, с живым баянистом и тёплым светом ламп. Лариса улыбалась, её глаза светились тем теплом, которое он когда-то не замечал.
— Что я могу для тебя сделать? — спросил он, когда чай остыл.
— Я бы отдала за тебя жизнь, — ответила она. — Но мне ничего не нужно. ПроОна взяла его руку, и он вдруг понял, что с самого начала искал не свободу, а именно это — её спокойное, верное присутствие.
