Мама мечтает навестить нас, пока свекрови нет дома, но та запрещает пускать посторонних в свою квартиру.
Мне, двадцатипятилетней Алине, сейчас тяжело. Мы с мужем, Дмитрием, живем в квартире его матери, Галины Николаевны, в маленьком городке под Воронежем Это не временное жилье — мы останемся здесь надолго, пока я не выйду из декрета. Три месяца назад я родила сына, Никиту, и теперь вся наша жизнь крутится вокруг него. Но вместо уюта я чувствую себя пленницей в чужом доме, где свекровь устанавливает правила, а моя мама не может даже приехать в гости.
Квартира Галины Николаевны — просторная «трешка» с удобной планировкой, большим балконом и кухней. Здесь легко поместились бы четверо. У Дмитрия есть доля в этой жилплощади, а мы занимаем лишь одну комнату, чтобы никому не мешать. Я кормлю Никиту грудью, спим мы вместе, и пока все довольны. Но жизнь здесь стала для меня постоянной борьбой. Свекровь не утруждает себя уборкой, и вся грязь лежит на мне. Еще до родов я отдраивала квартиру от многолетнего слоя пыли, а теперь поддерживаю чистоту, ведь с малышом иначе нельзя. Ежедневная уборка, стирка, глажка — все на мне. Готовлю я тоже одна, ведь Галина Николаевна даже не подходит к плите. Хорошо, что Никита спокойный — лежит в кроватке, пока я ношусь по дому.
Свекровь же ничего не делает. Раньше хотя бы посуду мыла, но теперь и этого нет. Поставит тарелку на стол и уходит. Я молчу, чтобы не ссориться, но внутри злюсь. Разве трудно ополоснуть тарелку после супа? Казалось бы, мелочь, но она сводит меня с ума. Я убираю, готовлю, стираю, а она смотрит телесериалы или трещит по телефону с подругами. Я стараюсь не конфликтовать, глотаю обиду, но с каждым днем чувствую, как силы иссякают.
Недавно свекровь объявила, что осенью уедет к родне в Белгородскую область. Ее племянница выходит замуж, и она хочет повидать родных. Я обрадовалась — наконец-то мы с Димой и Никитой поживем одни, как настоящая семья! В тот же день позвонила моя мама, Наталья Сергеевна. Она живет далеко, в Липецке, и еще не видела внука. Сказала, что скучает и хочет приехать. Я была на седьмом небе — мама сможет обнять Никиту, а я хоть ненадолго почувствую себя дома. Это была двойная радость, и я с нетерпением ждала вечера, чтобы рассказать обо всем.
Но мое счастье вдребезги разлетелось. Когда я сообщила о приезде мамы, лицо Галины Николаевны исказился. «Я не позволю пускать чужих в мою квартиру, пока меня нет!» — заявила она. Чужих? Мою маму, бабушку моего сына?! Я остолбенела. Как можно так говорить? Да, они с Галиной Николаевной не дружат, но виделись на нашей свадьбе. Тогда мы жили в съемной квартире, и мама останавливалась у нас, потому что у свекрови гостили родственники. Прошло четыре года, но разве это делает маму чужой?
Свекровь уперлась. Она обвинила меня в сговоре, будто мы с мамой специально ждали ее отъезда, чтобы «хозяйничать». Она уже купила билеты, но теперь уверена, что визит мамы — не случайность. «Три года твоя мать не появлялась, а тут вдруг собралась? Так не бывает!» — кричала она. Я пыталась объяснить, что мама просто хочет увидеть внука, но свекровь и слышать не хотела. Она заявила, что вернет билеты и останется дома, чтобы «охранять» квартиру. Будто у нее за пазухой драгоценности, а не потрепанная «хрущевка»!
Я не выдержала и рассказала маме. Она расстроилась, но решила перенести визит на лето, чтобы не усложнять жизнь. А свекровь действительно сдала билеты. Теперь она ходит по дому как тюремный надзиратель, следя за каждым моим шагом, словно я воровка, замышляющая кражу. Я чувствую себя униженной. Моя мама, которая мечтала обнять внука, не может приехать из-за прихоти свекрови. А я, живущая здесь на законных основаниях, прописанная, не имею права позвать самого родного человека.
Сердце болит от обиды. Я делаю для этого дома всё: убираю, готовлю, создаю уют, а в ответ — только подозрения и запреты. Дима старается не вмешиваться, но видно, что и ему неловко. Кто прав? Свекровь, охраняющая квартиру, как крепость? Или я, просто желающая, чтобы мама увидела сына? Моя мама — не чужая, она часть нашей семьи. Но Галина Николаевна видит во мне врага, а в моих желаниях — угрозу. Я устала жить под ее контролем, устала чувствовать себя чужой в доме, который должен быть моим. Эта ситуация — как нож в сердце, и я не знаю, как найти выход, не разрушив семью.
Но я поняла одну вещь: иногда молчание разрушает больше, чем слова. Возможно, пришло время сказать то, что давно терзает душу — даже если это будет нелегко.
