Мама забыла про мой день рождения
Алиса проснулась от звона чашек на кухне. Мама, как всегда вставая ни свет ни заря, стряпала завтрак отцу перед сменой. Девочка зевнула, улыбнулась в подушку и замерла — вдруг услышит праздничные слова? Но из кухни доносились лишь привычные разговоры про осеннюю слякоть и потерянный где-то в маршрутке зонт-трость.
Алиса присела на кровати, поправила пижаму с голубыми медведями. Сегодня — ровно десять! Вчера она трижды напоминала маме про день рождения, а та лишь кивала: «Разумеется, ласточка, не забуду». Но сейчас в квартире царила будничная тишина.
«Алисочка, иди завтракать!» — донёсся мамин голос без намёка на торжественность.
Девочка натянула платье и рванула на кухню. Отец сидел с «Комсомолкой», мама раскладывала по тарелкам сырники. Алиса застыла в дверях, ожидая чуда.
«С добрым утром, рыбка», — пробормотал отец, не отрываясь от газеты. — «Садись, а то в гимназию опоздаешь».
«Доброе…» — прошептала Алиса, подходя к столу.
Она уселась и ждала. Может, сейчас выкатят торт под хлопушки? Но мама просто сунула перед ней тарелку с творожными шариками и кружку какао.
«Жуй быстрее, не копайся. Сегодня контрольная по арифметике», — сказала мама, вытирая прихваткой варенье со стола.
«Мам, а ты помнишь, какое сегодня?» — осторожно спросила Алиса, ковыряя вилкой в тарелке.
«Шестнадцатое ноября. А что?» — мама взглянула на дочь рассеянно, мыслями уже в очереди за колбасой.
«Да ничего…» — Алиса опустила ресницы.
Шестнадцатое ноября. Число помнили, а смысл — нет. В горле застрял ком, но девочка сглотнула его вместе с сырником.
Отец допил чай, чмокнул жену в щёку и дочь в маковку.
«Бегу, бригада ждёт».
«Пока, пап…»
Остались вдвоём. Мама мыла посуду, напевая «Чёрного кота». Алиса доела завтрак, хотя он казался пресным, как бумага.
«Мам, а давай пирог испечём?» — рискнула она. — «С вишней, как у бабушки?»
«Алиска, да какой пирог в среду? Вечером же к зубному, сама же просила записать!»
Алиса вспомнила про бормашину, но надеялась — отменят. В день рождения к стоматологу — хуже не придумаешь.
«Перенесём?»
«Да ты что! Его только через полгода достанешь! Собирай портфель, а то не успеешь на троллейбус».
В комнате девочка поймала своё отражение в зеркале. «Может, вечером вспомнят?» — подумала она, завязывая бант.
В гимназии Алиса ждала хоть одного «поздравляю». Подруга Маруся должна была помнить — они же обсуждали праздник неделю назад. Но Маруся с головой ушла в сочинение про Толстого и только о нём и говорила.
На перемене Алиса подсела к подруге.
«Марь, мы же говорили про шестнадцатое?»
«Про какое шестнадцатое?» — Маруся оторвалась от тетради.
«Ну как…» — Алиса сникла.
«Ой, прости, я вся в „Войне и мире“! О чём мы?»
Ком в горле вырос, но девочка махнула рукой:
«Да ерунда. Учись».
После уроков Алиса плелась домой, разглядывая витрины. В булочной красовались эклеры, в «Детском мире» — фарфоровые куклы. Всё это могло бы стать её подарками, если б кто-то вспомнил.
Дома мама встретила её стандартным:
«Как контрольная?»
«Четвёрка».
«Молодец! Переодевайся — в шесть у зубного».
В комнате Алиса достала из стола альбомный лист и акварель. Если никто не вспомнит — нарисует праздник сама.
Она вывела кудрявыми буквами: «С 10-летием, Алиса!», изобразила торт с десятью свечами. Спрятала рисунок под учебник — пусть будет тайный праздник.
Часы ползли как улитки. Алиса поглядывала на них, надеясь: вдруг мама сбегает в «Кулинарию» за наполеоном?
«Алиска, выходи!» — позвала мама без пяти шесть.
В поликлинике пахло лекарствами и строгостью. Сидя в очереди, Алиса слушала, как мама обсуждает с тёткой в платочке подорожание гречки.
Зубной оказался весёлым дядькой с бородой.
«Так, пациентке сколько?» — спросил он, разглядывая пломбу.
«Десять», — ответила мама.
«Десять?» — врач ухмыльнулся. — «А когда у тебя день варенья, красавица?»
Алиса посмотрела на маму, потом на доктора.
«Сегодня», — прошептала она.
Доктор поднял брови, а мама вдруг схватилась за грудь.
«Сегодня?! Алёнка, сегодня же шестнадцатое…»
Мама рухнула на стул, обхватив дочь.
«Родная, прости старуху! Голова — решето! Завод, паёк, очередь за сапогами…» — по её щекам текли слёзы.
«Ничего, мам…»
«Поздравляю, золотце!» — заулыбался зубной. — «Первая круглая дата!»
Домой ехали молча. Мама сжимала Алисину ладошку так, будто боялась, что та растворится. У подъезда она ахнула:
«Беги к папе, а я — на минуточку!»
«Куда?»
«Секрет!» — мама чмокнула её в нос и рванула к гастроному.
Дома отец, услышав про зубного, хлопнул себя по лбу:
«Да я же… Доченька, прости дурака!»
Он прижал её к спецовке, пропахшей машинным маслом.
Мама ворвалась с авоськами, запыхавшаяся.
«Все на кухню! Отец, грей самовар!»
Из сеток появились магазинный медовик, десять восковых свечек, гелиевые шарики и бисерный браслет.
«Всё, что успела», — мама задыхалась. — «Завтра махнём в ЦУМ, выберем тебе сапожки».
«Мне и так шикарно», — сказала Алиса, примеряя браслет.
Оте