«Ты чудовище, мама! Таким, как ты, нельзя иметь детей!» — вырвалось у Веры.
Всё началось с того, что она, простодушная провинциалка, поступила в питерский вуз. На первой же вечеринке познакомилась с Артёмом — местным красавцем, чьи родители уехали на два года в Германию по работе. Влюбилась без памяти, а через месяц уже жила у него.
Деньги у Артёма водились — родители присылали. Клубы, рестораны, вечеринки в хрущёвке с видом на Неву… Сначала Вере нравилось. Но зимняя сессия подкачала: прогулы, долги, пара троек. Едва не отчислили.
Попыталась исправиться — засела за учёбу. Когда Артём звал гостей, пряталась в ванной. Сессию закрыла, но уговорить его «завязать» не смогла.
— Да брось, Верка! Живём один раз. В двадцать лет и гулять надо, — отмахивался он.
Стыдно было признаться маме, что живёт с парнем без штампа в паспорте. Звонила в родной Новгород, врала: «Расписались, свадьбу сыграем, когда его родители вернутся».
Однажды на паре Вере стало дурно. Тест показал две полоски.
Артём настаивал на аборте. Первая серьёзная ссора — он исчез на три дня. Вернулся с подвыпившей блондинкой на плече.
— Пусть остаётся. Не нравится — вали сама! — крикнул он и ударил её.
С разбитой губой и растрёпанными волосами Вера приползла в общагу. Дежурная тётка Надя впустила, накормила гречкой.
Артём пришёл наутро — рыдал, клялся, что больше не поднимет руку. Ради ребёнка Вера простила.
С горем пополам перешла на второй курс. Родители Артёма вернулись. Узнав о провинциальной студентке с животиком, отец отвёл её в сторону:
— Мой сын — не отец. Бери 300 тысяч и уезжай.
Артём молчал. Деньги Вера не взяла — зря. Собрала вещи и поехала к маме в Новгород.
Та встретила её в дверях:
— Одна? Значит, не замуж. Нагуляла с питерским, теперь ко мне? Деньги хоть дал?
— Мам, как ты можешь?!
— А зачем ты приехала? Я тут с Мишей живу — он младше, но мужчина как мужчина. Тебе тут не место.
— Куда мне идти? Скоро рожать…
— К отцу ребёнка иди!
Мать захлопнула дверь. Вера села на лавочку у подъезда, ревела. Думала даже под трамвай броситься — но малыш в животе толкнулся, словно упрекнул.
— Вера? — над головой раздался голос. Перед ней стояла Катя, одноклассница.
Через час Вера пила чай в её однушке. Родители Кати — врачи, уехали в командировку в Архангельск.
— Останешься у меня, — решительно сказала Катя. — А завтра пойдём к бабушке моей пациентки — ей сиделку ищут.
Так Вера познакомилась с Марфой Петровной — старой учительницей, прикованной к кровати после инсульта. Её дочь, разодетая в «бохе», брезгливо объяснила:
— Квартиру не получишь. Пенсия — твоя. Но если мама умрёт — выметайся.
Марфа Петровна оказалась ангелом. Когда Вера родила дочку Настю, старушка качала её, напевая хриплым голосом.
Через два года Марфа Петровна тихо умерла во сне. Дочь тут же примчалась делить квартиру — и обомлела: в завещании стояло имя Веры.
— Подсуетилась, стерва! — орала наследница.
Но суд оставил квартиру Вере — соседи подтвердили, что родственники годами не появлялись.
Жизнь наладилась: Настя пошла в садик, Вера устроилась регистратором в поликлинику.
Как-то раз дверь открыла мать — бледная, с тросточкой:
— Рак… Квартиру продала на лечение. Пусти переночевать…
Вера пустила. Но через неделю случайно услышала её разговор по телефону:
— Да, врёт, что болеет! Пластырь на живот клею, чтобы худой казаться… Деньги коплю, чтобы тебе отдать…
— Мама?! — Вера задрожала. — Ты снова лжёшь?!
— Всё не так…
— Убирайся!
Мать ушла. Через год Вера узнала, что та действительно заболела — на этот раз по-настоящему. Пришла, ухаживала до конца. Но в глазах у матери так и не появилось раскаяния.
А Настю Вера растила с одной мыслью: «Я никогда не стану такой, как ты, мама».
