В маленькой деревушке под Тверью, где время будто застыло, а старые бревенчатые избы помнят немало семейных драм, все знали: мать обязана раствориться в детях, забыв о себе. Но Татьяна Петровна, мать двух взрослых дочерей, вдруг нарушила этот негласный закон. Её решение принять наследство от сестры перевернуло её жизнь и вызвало бурю негодования у тех, кто привык видеть в ней лишь безропотную страдалицу.
Ещё девчонкой Татьяна вышла замуж, полная надежд. Родила двух дочек — Надюшу и Ольгу, но счастье оказалось недолгим. Муж, оказавшийся последним негодяем, сбежал, когда младшей, Ольге, едва исполнилось три года, оставив Татьяну одну с двумя малышками. Растить их в одиночку было каторгой. Она отказывала себе во всём, вкалывала с утра до ночи, лишь бы у девочек было хоть что-то. Но кое-чего — например, собственного жилья — так и не удалось добиться.
Ютились они в крохотной избушке на краю деревни, с огородом, который спасал в голодные годы. Дочки выросли, вышли замуж и уехали в Москву, снимая там угол. Татьяна осталась одна. Здоровье подвело, и она ушла на пенсию раньше срока. В это время её старшая сестра, Марфа, слегла. Татьяна, не раздумывая, перебралась к ней в город, в просторную трёшку в центре. То, что она там увидела, потрясло её.
Марфа, не обременённая семьёй, жила в своё удовольствие. Тратила деньги на поездки за границу, дорогие спектакли, модные наряды, не думая о завтрашнем дне. Даже к сестре относилась свысока: «Не станешь за мной ухаживать, Танюша — найду другую. Но тогда и квартира тебе не видать». Татьяну коробила такая бессердечность, но, прожив с Марфой, она постепенно прониклась её взглядами. Когда сестра умерла, оставив ей жильё, Татьяна словно очнулась. Впервые она задалась вопросом: а что, если пожить для себя?
Она осталась в городской квартире, где за окном шумели трамваи и горели рекламные огни. Впервые за долгие годы она почувствовала, что дышит полной грудью. Стала ходить в музеи, гулять по бульварам, даже записалась на курсы живописи. Но её счастье стало ножом в сердце для дочерей.
Надюша и Ольга привыкли, что мать всегда ставила их нужды выше своих. Надюша, взявшая с мужем ипотеку, уже мысленно поделила наследство, мечтая погасить часть долга. Ольга, ждавшая третьего ребёнка и снимавшая комнату в коммуналке, грезила о маленькой двушке. Дочки всё решили за неё. Но Татьяна отказалась продавать квартиру. Она выбрала жизнь, о которой даже не смела мечтать.
— Я устала отдавать себя без остатка, — сказала она дочерям, когда те явились за объяснениями. — Хочу пожить для себя, хоть теперь.
Дочери взбесились. Называли её эгоисткой, кричали о чёрной неблагодарности. «Ты всю жизнь жила для нас, а теперь предала нас ради своих капризов!» — визжала Надюша. Ольга, утирая кулаком слёзы, добавила: «Как можно думать только о себе, когда у меня дети, а мы ют— А ты разве не видишь, что мы еле сводим концы с концами? — прошептала Ольга, глядя на мать с упрёком.
