Когда я выходила замуж за Игоря, я знала, что у него есть дочь от первого брака. Галина, его бывшая, бросила девочку ещё шесть лет назад — собрала чемоданы и укатила в Швейцарию с новым ухажёром, будто перечёркивая прошлое. С тех пор она родила ещё двоих, а про старшую дочь вспоминает раз в месяц по видеосвязи, да подарки присылает только на Новый год. Я видела, как девочка ждёт мать, как вцепляется в экран, надеясь услышать: «Приезжай, Дашенька». Но та ни разу не позвала, ни разу не прилетела. Будто стёрла её из памяти.
Сначала девочка жила у свекрови — у Валентины Петровны. Но та быстро сдалась: не справилась ни с уроками, ни с капризами, ни с ночными истериками. И просто отослала внучку обратно к отцу. Игорь привёл её домой, посмотрел мне в глаза и тихо сказал: «Даша будет жить с нами. Насовсем».
Я искренне пыталась стать ей второй матерью. Покупала платья, пекла её любимые сырники, забирала из гимназии, уговаривала рассказать о тревогах. Но девочка будто захлопнулась. Поставила между нами невидимую стену — и даже не пыталась её разрушить. Она не просто игнорировала меня, а демонстративно показывала: я здесь чужая.
Прошло три года. Даше теперь двенадцать. И она ведёт себя так, будто это её квартира, а не наша с Игорем. Каждый вечер — жалобы отцу: «Тётя Лена заставляет мыть посуду», «Тётя Лена не купила новый телефон». А потом Валентина Петровна звонит мне и шипит: «Тебе самой скоро рожать — вот и учись быть матерью!» Хотя сама даже на полчаса не согласится посидеть с внучкой, когда мне срочно в поликлинику или на смену.
Я выжата как лимон. Работа, хозяйство, ужины на плите, а теперь ещё и беременность. Игорь, хоть и не поддерживает дочь напрямую, всё равно шепчет: «Будь помягче». А я больше не могу. Эта девочка стала вечным раздражителем. Она разбрасывает вещи, хамит, никогда не говорит «спасибо», а только ноет и требует. Она не моя — и я перестала себя обманывать.
Иногда ночью сижу на кухне, пью ромашковый чай и думаю: «Вот если бы я тогда настояла, чтобы она осталась у бабушки…» Но поздно. Уйти от мужа я не могу — скоро родится наш ребёнок. И, как ни цинично это прозвучит, я всё чаще мечтаю, чтобы Даша сама захотела вернуться к Валентине Петровне. Чтобы сказала: «Я уезжаю». Я не стану её удерживать. Не стану плакать.
Я просто хочу тишины. Без упрёков, без борьбы за место под солнцем в этом доме. Хочу, чтобы мой малыш рос в тепле, а не в вечном стуке захлопываемых дверей. Может, это мой единственный шанс сохранить семью — и не сойти с ума.
