То ли свадьба, то ли цирк с конями — а главный кассир, ясное дело, я. Мой сын, взрослый мужик под тридцать, ведёт себя, как мальчишка, которому мамка завязывает шнурки. А невестка — режиссёр этого спектакля, где мне отведена роль платёжеспособного зрителя в первом ряду.
Сначала они жили, как все молодые: он у меня, она — в общаге с подружкой. Потом, перед свадьбой, сняли квартиру. Я не лезла: пусть учатся жить самостоятельно. Помогала по мелочи — ну кто из нас не помогал детям? Денег лишних нет, но понимала: сами через это проходили.
Но теперь — новый акт в представлении: «Срочно нужен ребёнок!». Причём именно сейчас, когда ни работы стабильной, ни своего угла, ни копейки за душой. А у невестки железные аргументы: «После тридцати рожать нельзя, время уходит!». И сын, естественно, как эхо: «Конечно, давай!». Где твоя голова, сынок? Где хоть капля здравого смысла?
Он работает, да. Но в таких конторах, где завтра могут запросто сказать: «Спасибо, ты свободен». Менял места уже раз пять — то начальник идиот, то фирма лопнула. У невестки зарплата — смех да и только. А они уже третий раз за год переезжают. Вдвоём — ладно, перекантуются. Но с младенцем? С ночными криками, пелёнками и вечными переездами? Кто это потянет?
Я пыталась втолковать: окрепните, поднакопите, заведите хоть какую-то подушку безопасности. Но нет — решение принято. Ей «надо срочно». А сын — как зомби: «Да, дорогая». И мне, выходит, надо готовиться быть не только бабушкой, но и кошельком на ножках?
Что будет, если через месяц окажется, что нечем платить за квартиру? Кто купит памперсы, смесь? Конечно, я. Потому что внука на улицу не выкинешь. А у меня-то свои заботы: здоровье, коммуналка, лекарства. Я не вечный двигатель.
А невестка бодро заявляет: «Как-нибудь выкрутимся!». Это «как-нибудь» звучит так, будто они собираются на шашлыки, а не рожают человека. А у меня сердце сжимается — неужели нельзя просто сесть и посчитать?
Я не против внуков. Мечтаю нянчиться, рассказывать сказки. Но хочу, чтобы ребёнок рос в стабильности, а не в вечных «Авось пронесёт». Чтобы у него было всё необходимое — от кроватки до зимней куртки. Чтобы он не чувствовал, что его существование — обуза для бабушки.
Смотрю на них и думаю: вот если бы подождали пару лет, наладили бы быт, поднакопили… Но нет, в их сценарии сначала прыжок, а потом вопрос: «Где парашют?». И, конечно, кто-то должен их ловить.
Я молчу. Знаю, что мои слова — как горох об стенку. Но внутри уже готовлюсь: к бессонным ночам, к новым тратам, к ответственности, которую не выбирала. Потому что дети — это не только радость, но и груз. И мне так хочется, чтобы хоть кто-то в этой цепочке наконец повзрослел…
