Меня уволили по возрасту. На прощание я раздавала коллегам розы, а начальнику оставила папку с результатами моего тайного аудита.
— Алёна, нам придётся расстаться, — сказал Геннадий тем самым отцовским мягким тоном, который он включал, когда собирался выжать очередную «пользу».
Он откинулся в массивное кресло, скрестив пальцы на животе.
— Мы решили, что компании нужен свежий взгляд, новая энергия. Ты же понимаешь.
Я посмотрела на него, на ухоженное лицо, на дорогой галстук, который сама помогла ему подобрать к прошлогоднему корпоративу.
Понимаете? О, да. Я прекрасно знала, что инвесторы уже говорили о независимом аудите, и ему ср. нужно избавиться от единственного человека, видевшего всю картину. Меня.
— Понимаю, — спокойно ответила я. — Новая энергия — это Катя из приёма, которая путает дебет с кредитом, но ей двадцать два, и она смеётся над всеми твоими шутками?
Он скривился.
— Дело не в возрасте, Алёна. Просто… твой подход уже устарел. Мы топчемся на месте. Нужен прорыв.
Прорыв. Это слово он повторял последние полгода. Я строила эту фирму вместе с ним с нуля, когда мы теснились в кромешном офисе с ободранными стенами.
Теперь, когда офис стал блестящим, я, кажется, перестала вписываться в интерьер.
— Хорошо, — я легко встала, чувствуя, как внутри всё высыхает. — Когда высказать увольнение?
Мой спокойствие, кажется, выбило его из колеи. Он ждал слёз, отговорок, скандала — всего, что дало бы ему право почувствовать себя великодушным победителем.
— Можно сегодня. Не спеши. Отдел кадров подготовит документы. Компенсацию, всё как полагается.
Я кивнула и пошла к двери. Уже ухватившись за ручку, обернулась.
— Знаешь, Геннадий, ты прав. Компании действительно нужен прорыв. И, скорее всего, я его обеспечу.
Он лишь поблажливо улыбнулся, не поняв.
В большом зале, где трудилось около пятнадцати человек, витала напряжённая атмосфера. Все знали, что происходит.
Девушки виновато отводили взгляд. Я подошла к своему столу, где уже стояла картонная коробка.
Тихо начала укладывать вещи: фотографии детей, любимую чашку, стопку профессиональных журналов. На дно коробки положила маленький букет крокусов от сына — он принёс их вчера просто так.
Затем достала из сумки подготовленные заранее двенадцать красных роз — по одной для каждого сотрудника, кто был со мной все эти годы, и тяжёлую чёрную папки с завязками.
Я прошлась по офису, вручив каждому по цветку, произнося простые слова благодарности. Кто‑то обнял меня, кто‑то заплакал. Это напоминало прощание с семьёй.
Вернувшись к столу, в руках осталась лишь папка. Я взяла её, прошла мимо растерянных лиц коллег и вновь направилась к кабинету Геннадия.
Двери были приоткрыты. Он разговаривал по телефону и смеялся.
— Да, старая гвардия уходит… Да, время идти дальше…
Я не постучала. Просто вошла, подошла к столу и положила папку на его документы.
Он поднял на меня удивлённый взгляд и прикрыл трубку ладонью.
— Что это?
— Это, Геннадий, мой прощальный подарок. Вместо цветов. Здесь собраны все твои «прорывы» за последние два года — цифры, расчёты, даты. Думаю, тебе будет интересно посмотреть в свободное время, особенно раздел о «гибких методологиях» вывела средства.
Я развернулась и вышла. Сзади я ощущала, как его взгляд скользит сначала по папке, а потом по мне. Он бросил трубку и оборвал разговор, но я не оборачивалась.
Я шла по всему офису с пустой коробкой в руках. На меня теперь смотрели все. В их взглядах читалась смесь страха и тайного восхищения. На каждом столе стояла моя красная роза — выглядело, как поле мака после битвы.
У выхода меня догнал главный айтишник Сергей. Молчаливый парень, которого Геннадий считал просто функцией.
Год назад, когда Геннадий пытался навесить на него огромный штраф за сбой сервера, который сам и спровоцировал, я принесла доказательства и защитила его. Он не забыл.
— Алёна Петровна, — тихо сказал он, — если вам что‑нибудь понадобится… любые данные… облачные копии… Вы знаете, как меня найти.
Я лишь кивнула в знак благодарности. Это был первый голос сопротивления.
Дома меня ждали, муж Алексей и сын‑студент Дмитрий. Они увидели коробку в моих руках и всё поняли.
— Ну что, сработало? — спросил Алексей, принимая коробку.
— Начало положено, — ответила я, снимая туфли. — Теперь ждём.
Мой сын, будущий юрист, обнял меня.
— Мама, ты невероятна. Я ещё раз проверил все документы, которые ты собрала. Там без шансов. Ни один аудитор не возьмётся.
Именно он помог мне систематизировать тот двойной бухгалтерский хаос, который я тайно собирала последний год.
Весь вечер я ждала звонка. Он не звонил. Я представляла, как он сидит в своём кабинете, листает лист за листом, а его ухоженное лицо постепенно седеет.
Звонок прозвенел в одиннадцать вечера. Я включила громкую связь.
— Алёна? — в голосе не осталось ни следа прежней мягкости, лишь плохо скрытая паника. — Я просмотрел твои… документы. Это шут. Шантаж?
— Зачем так грубо, Геннадий? — спокойно ответила я. — Это не шантаж. Это аудит. И подарок.
— Ты же понимаешь, я могу тебя уничтожить! За клевету! За кражу бумаг!
— А ты понимаешь, что оригиналы всех этих листов уже не у меня? И если со мной или моей семьёй что‑то случится, эти документы автоматически отправятся по нескольким очень интересным адресам: в налоговую и к твоим главным инвесторам.
На другом конце провода настало глухое шипение.
— Чего ты хочешь, Алёна? Деньги? Вернуться на должность?
— Я хочу справедливости, Гена. Чтобы ты вернул каждую копейку, которую украл у компании. И чтобы ты ушёл сам. Тихо.
— Ты сошла с ума! — вопил он. — Это моя компания!
— Это была НАША компания, — твёрдо сказала я. — Пока ты решал, что твой кошелёк важнее. У тебя есть время до завтрашнего утра.
Омрачённый звонок завершил я, не дослушав его клятвы.
Утром новостей не было. В 9:15 в моей почте появилось письмо от Геннадия: «Экстренное общее собрание коллектива в 10:00. Приходи, посмотрим, кто кого». Он решил идти ва‑банк.
— Что ты будешь делать? — спросил Алексей.
— Конечно, пойду. Пропустить премьеру собственного фильма нельзя.
Я надела лучший костюм. В 9:55 вошла в офис, где уже собирались в переговорную.
Геннадий стоял у большого экрана. Увидев меня, улыбнулся, как хищник.
— А вот и наша звезда. Садись, Алёна, нам всем интересно послушать, как финансовый директор, обвинённый в непрофессионализме, шантажирует руководство.
Он начал театральную речь о доверии, которое я якобы предала, размахивая моей папкой, будто флагом.
— Вот она! Коллекция выдумок от человека, который не хочет признать, что его.
Коллектив молчал. Люди опустили глаза, им было стыдно, но они боялись. Я дождалась, пока он сделает паузу, чтобы попить воды, и в тот момент написала Сергею одно слово: «Начинай».
В тот же миг экран за спиной Геннадия погас, а затем на нём появился скан платёжки за фиктивные «консультационные услуги» фирме‑однодневке, оформленной на его тёщу.
Геннадий замер. На экране начали появляться документы: счета за его личные поездки, сметы на ремонт дачи, скриншоты переписок с деталями о «откатах».
— Что… что это? — пробормотал он.
— Это, Геннадий, называется визуализацией данных, — громко заявила я, поднимаясь. — Ты говорил о прорыве?
Вот он, прорыв компании — в сторону очистки от краж. Ты говорил, мой подход устарел? Возможно. Я действительно старомодна, потому что считаю, что воровать нельзя.
Я. Я не прошу вас выбирать сторону. Просто показала факты. Выводы делайте сами.
Я поставила телефон на стол.
— Кстати, Гена, всё это в реальном времени отправляется на почты наших инвесторов. Так что, думаю, увольнение — самое мягкое, что тебя ждёт.
Геннадий посмотрел на экран, потом на меня. Его лицо побледнело. Весь пафос исчез, оставив лишь маленького, испуганного человека.
Я развернулась и вышла.
Первым встал Сергей. Затем Ольга, наша лучшая менеджерша по продажам, которую Геннадий постоянно унижал. За ней поднялся Андрей, аналитик, чьи отчёты Геннадий присваивал.
Даже тихая Марина из бухгалтерии, та, что неоднократно плакала из‑за мелких замечаний начальника, пошла не за мной, а от него.
Через два дня мне позвонил незнакомый мужчина, представился антикризисным менеджером, нанятым инвесторами.
Сухо сообщил: Геннадий отстранён, в компании, проверка. Поблагодарил за «предоставленную информацию» и предложил вернуться, чтобы «стабилизировать ситуацию».
— Спасибо за предложение, — ответила я. — Но я лучше построю новое, чем буду возрождать осколки старого.
Первые месяцы были тяжёлые. Мы работали в тесном арендованном помещении, которое сильно напоминало начало нашего пути.
Я, Алексей, Дмитрий, Сергей и Ольга трудились по двенадцать часов в сутки. Название нашей консалтинговой фирмы «Аудит и Порядок» полностью соответствовало действительности.
Мы искали первых клиентов и доказывали свою компетентность не словами, а результатами.
Иногда я проезжаю мимо нашего старого офиса. Там уже другая вывеска. Компания не выдержала ни прорыва, ни скандала.
Меня не уволили из‑за возраста. Меня уволили потому, что я была тем зеркалом, в котором Геннадий видел свою жадность и некомпетентность. Он хотел разбить это зеркало, но забыл, что осколки режут гораздо глубже.
