Когда-то, давным-давно, жила-была женщина по имени Анна Ивановна. Сын её, Дмитрий, был для неё светом в оконце. Жили они вдвоём в Нижнем Новгороде, с тех пор как парень школу окончил. Анна Ивановна в его дела сердечные не лезла, хоть и замечала, что девушки у него бывали разные. Дважды дело к свадьбе шло, да всякий раз что-то не ладилось.
Дмитрий семью крепкую завести мечтал, да вот только не каждая невеста к этому готова оказалась. Последняя и вовсе заявила, что с «маменькиным сынком» жить не станет. Горько было Анне Ивановне это слышать — ведь никогда она в их отношения не вмешивалась, советов непрошеных не давала. Но видно, само её присутствие стало для той девушки помехой.
Поняла тогда Анна Ивановна: пока они с сыном под одной крышей живут, ему своего счастья не построить. И решила уехать в деревню, в родительский дом, чтобы Дмитрию простор для жизни дать. Год прошёл. За это время сын женился, да ещё и наследника ждали — в конце января на свет появиться должен был. В гости сын не звал, но Анна Ивановна не обижалась — молодым нужно время для себя.
Близилось Рождество, и решила она заранее, в декабре, к ним съездить. Не просто повидаться, а помочь: вдруг к рождению ребёнка что подготовить нужно, невестке, Ольге, подмога потребуется. Набрала гостинцев — варенье своё, пряники, тёплый платок связанный. Думала, обрадуются. Мечтала, что вместе Святой вечер встретят, что недельку поживёт — по хозяйству поможет, пока невестке тяжело. Ведь мать всегда рядом, когда нужна.
Но то, как встретил её Дмитрий, Анна Ивановна до конца дней своих не забудет. Открыл дверь — и сразу: «Мать, хоть бы предупредила… Места у нас нет. Скоро тёща, Наталья Степановна, приедет — мы с ней заранее договорились. Извини, но остаться ты не можешь». Даже зайти не предложил, стоял, как перед чужой тёткой, которая не вовремя пожаловала.
Всё же зашла Анна Ивановна, чаю попила на кухне. Дмитрий делал вид, что всё хорошо, спрашивал, как у неё дела. Но на часы поглядывал поминутно. Поняла тогда старуха — не ждали её здесь. И не хотели. Даже притворяться не стали.
Помог сумки до автобуса донести — и на последний рейс посадил. В Святой вечер. В праздник, что всегда семьёй встречали. Плакала тогда Анна Ивановна горше, чем когда мужа хоронила. Потому что поняла — вычеркнули её из жизни. Больше мать не нужна. И помощь её никому не требуется. Стала она чужой в собственном доме.
Неделя прошла — ни звонка, ни весточки. Будто и не приезжала никуда. Будто и не жила вовсе. А ведь всю себя отдала, чтобы сын на ноги встал. На двух работах крутилась, последнее отдавала — лишь бы у него всё было. А теперь и «спасибо» простого заслужить не может.
Неужто в наше время материнская любовь ничего не стоит? Неужто мать, жизнь свою положившая, должна возвращаться домой одна, с камнем на сердце да с мыслью, что больше никому не нужна?..
