**Дневник. Страница, которую я боялась открывать…**
Мне 49. Взрослые дети, муж, с которым прожили жизнь, — и вдруг обрыв. Он выбрал другую. Молодую. И рухнуло всё, что я называла счастьем.
Зовут меня Татьяна Сергеевна Ковалёва. Живу в тихом городке под Самарой, где Волга течёт неспешно, будто давая время передумать. Но некоторые решения уже не исправить. Моя история — о предательстве, которое оставило после себя пепел.
**Казалось, навеки…**
До этого года я верила: у нас с Дмитрием — нерушимый союз. Двое детей — дочь Анфиса (уже замужем) и сын Артём (инженер, как отец). Квартира в центре, обжитая до каждой трещинки на обоях. По вечерам — чай с вареньем, разговоры о будущем внуков. Дима смеялся, гладил меня по руке: «Таня, да мы ещё молоды!». А я верила.
Он работал на заводе, я — главбухом в конторе. Зарплаты хватало, даже копили на дачу. Но однажды заметила: его взгляд стал скользить мимо меня. Задерживался «на сверхурочных», отводил глаза. Потом — запах духов. Дешёвых, сладких. Не моих.
**Разговор, который перечеркнул 26 лет.**
— Это кто? — спросила, тыкая пальцем в его телефон. В чате — голые селфи и сообщения: «Димочка, когда ты её бросишь?».
Он даже не покраснел. — Таня, прости. Но Алёна… она дарит мне то, чего ты не можешь.
Алёна. 25 лет. Кассирша из супермаркета. Когда он сказал «она ждёт ребёнка», меня вырвало в раковину.
**После.**
Дети рвали на себе волосы. Анфиса кричала: «Папа, ты сволочь!». Артём замкнулся, но в его взгляде читалось: «Мать, как ты допустила?».
Квартира стала чужим лабиринтом. Диван, где он целовал мне шею. Фото в Сочи-2010. Даже вилка, которую он всегда брал левой рукой. А вокруг — шёпот соседок: «Ковалёва-то старая стала, вот Димка и сбежал».
**Как я выжила.**
Он хотел продать квартиру, но я вцепилась в неё ногтями: «Это мой дом!». Перестала отвечать на его жалкие смс: «Тань, она оказалась стервой…». Записалась в бассейн, завела кота — назвала Барсиком, словно в детстве. Анфиса приезжает с пирогами, Артём тайком кладёт на тумбочку тысячи рублей.
А вчера увидела Дмитрия у метро. Седина, пивной брюшко. Рядом — та самая Алёна, с коляской. Она орала на него, а он… сжался, как побитый пёс.
**Что дальше?**
Я научилась спать одна. Пью пуэр, а не боярский кофе, который любил он. Пишу этот дневник, чтобы не сойти с ума. Иногда плачу. Но чаще — злюсь. И в этой злости обнаруживаю силу.
Мне 49. Моя жизнь не закончилась. Она просто стала… другой. А Дмитрий? Пусть подавится своим «счастьем». Я выбрала себя.
