Мне 67. Я живу одна в Нижнем Новгороде, в старенькой двушке, где когда-то топали детские ножки, пахло блинами с вареньем, по вечерам гремел старый магнитофон, а в прихожей вечно путались чьи-то шапки и рюкзаки. Теперь тут тишина. Густая, как кисель — кажется, даже часы на кухне бьются тише. Муж ушёл пять лет назад. Дети выросли. Я — одна. В самом буквальном смысле. Не «ну вот, одна кофе пью», а «проснулась среди ночи — и хоть волком вой».
Работаю до сих пор. Не из-за денег — пенсии хватает, хоть и без шика. А потому что без этого совсем крыша поедет. От этого вечного диалога с микроволновкой, от супа, который тарелкой не кончается, а банкой — слишком даже.
Хобби нет. Да и искать как-то лень. Казалось, поздно уже. Пока не дошло — это не возраст, это я просто застряла, как трамвай в сугробе. Звонила сыну — у него трое сорванцов, дом под Дзержинском. Предложила: «Перееду, с внуками посижу, борщ сварю». Но невестка вежливо отказалась — мол, «нам бы самим разобраться». Не обижаюсь. Молодёжь — они как кошки: любят, но на своих условиях.
Дочь — та всегда рада. Приглашает в гости, пироги печёт, смеётся. Но жить вместе… Нет. Не потому что не любит. Просто её жизнь — как свежий ремонт: и рад бы помочь, да боятся потом пятна от твоих тапочек останутся. Когда у них — шум, гам, как в цирке. А возвращаться домой… Как будто из кинотеатра в архив.
Долго думала: а может, так и надо? Старость — она про одиночество? А потом будто щёлк в голове: да не в возрасте дело, а в том, что я сама себя похоронила раньше времени.
Психолог (ходила пару раз — любопытства ради) сказал вещь, от которой я даже чай пролила: «В 67 вы не старая. Вы просто заблудившаяся сорокалетняя». Объяснил, что «лень искать хобби» — это не лень, а тревожный звоночек. Что дети — они как взрослые соседи: могут чай занести, но жить вместе не обязаны. И что у меня, оказывается, есть шанс на вторую серию — без рекламы и долгих вступлений.
«Идите куда угодно, — говорил он. — На курсы рисования хулиганских каракулей, в клуб любителей кактусов, на бесплатные экскурсии по блошиным рынкам. Главное — выйти за дверь. Даже если сначала только до лавочки».
Задумалась. А ведь правда — сколько лет откладывала «потом» поездку в Суздаль? Сколько раз проходила мимо объявления про танцы для пенсионеров? Наверное, пол-Нижнего сейчас сидят по кухням с той же мыслью: «Кому я нужна со своими болячками и воспоминаниями?»
Страшно? Ещё как! Но стыднее — так и просидеть у окна, считая голубей. Решила — начну с малого. Завтра дойду не до магазина, а до парка. Возьму в библиотеке ту самую книгу про Италию, которую сто лет откладывала. А там — глядишь, и на эти пресловутые танцы занесёт.
А дети… Они есть. Звонят. Приезжают. Внуки орут в трубку: «Бабуль, привези конфет!» Это же счастье — просто другого сорта, как варенье из сосновых шишек: необычное, но своё.
Мне 67. Я не старая — я «опытная». И завтра у меня назначено свидание с жизнью. Пусть даже на краешке кухонного стола, за кружкой чая с бабушкиным вареньем. Главное — не забыть надеть тапки. И сделать этот шаг.
