Теперь моей дочери 38, у неё нет семьи, мужа, но она хочет ребёнка: Время не вернуть, но можно начать ценить жизнь здесь и сейчас
В прошлом месяце мы с дочерью были на свадьбе моей племянницы в одном из тихих ресторанчиков Екатеринбурга. Праздник удался на славу: всё продумали до мелочей, невеста светилась от радости, а гости словно купались в тёплой атмосфере любви. После торжества моя дочь, Светлана, осталась у меня ночевать — живём мы в разных концах страны. Утром я застала её у окна: сидела, уставясь в пустоту, а по щекам катились слёзы. Моя девочка плакала, и сердце моё сжалось от горя.
Я подбежала к ней: «Светочка, что случилось? Вчера же всё было прекрасно!» Она подняла на меня глаза, полные грусти, и тихо проговорила: «Да, свадьба была чудесной. У меня никогда такой не было. И уже не будет. Когда я выходила замуж, не было ни платья, ни праздника…» Голос её дрожал, и я вдруг вспомнила тот день, когда Света связала себя узами брака. Это было словно нож в сердце.
Десять лет назад я умоляла её устроить настоящий праздник. Хотела, чтобы моя единственная дочь блистала в белоснежном платье, с красивой причёской, маникюром, профессиональным макияжем. Готова была оплатить всё — от зала до фотографа. «Света, это твой день!» — уговаривала я. Но она отмахивалась, твердя, что свадьбы — это пережитки. Я чуть не лишилась чувств, когда она явилась в загс в простых джинсах и кофте. Ни цветов, ни радости — только роспись и уход. Её свадьба была холодной, как зимний ветер.
Такой Света была всегда. В школе, когда одноклассники наряжались для выпускного, она пришла за аттестатом в простых штанах, забрала его и ушла. Ни танцев, ни воспоминаний. Её брак оказался таким же — бездушным. О детях она и слушать не хотела, хотя её муж, Дмитрий, мечтал о семье. Обычно такие вещи обговаривают до свадьбы, но Света, молодая да упрямая, считала, что дети подождут. Хотела жить для себя, делать карьеру, наслаждаться свободой. Через четыре года Дмитрий не выдержал — ушёл, потому что жаждал отцовства.
Они развелись. Дмитрий вскоре женился на другой, и теперь у него двое детей, а Света осталась одна. Она встречается с мужчинами, но всегда твердит: «Мне никто не нужен». Но я-то вижу, как ей одиноко. Она всегда была гордой, независимой, а теперь эта независимость обернулась пустотой. И вот, сидя у моего окна, она вдруг призналась: «Мама, я жалею, что не родила ребёнка. Мне 38, а у меня ничего нет». Её слова разрывали мне душу.
Теперь Света мечтает о ребёнке. Говорит, что, когда меня не станет, ей будет для кого жить. Но я тревожусь за неё. Дитя — это огромная ответственность, а Света едва сводит концы с концами. Работает без отдыха, но денег вечно мало. Помочь ей я не могу, и это мучает меня. Обнимаю её, утешаю, но в её глазах — бездонная тоска. Она упустила так много: свадьбу, семью, тёплые мгновения. И теперь эта пустота душит её.
Но я всё ещё верю, что у Светы есть шанс. Ей всего 38 — жизнь не кончена. Если захочет, найдёт любовь, выйдет замуж, родит дитя. Главное — не оглядываться назад с сожалением. Время не вернуть, но можно научиться ценить то, что есть здесь и сейчас. Молюсь, чтобы моя девочка обрела счастье, чтобы глаза её снова засияли. Но пока я вижу лишь её слёзы, и это разрывает мне сердце.
