Всю свою жизнь я прожила в деревне под Воронежем. С малых лет земля для меня — не просто работа, а отдушина и радость. Она лечит душу, даёт силы, когда кажется, что всё рушится. Когда руки в земле, а спина ноет от усталости — голова отдыхает. Так и живу. Весна — грядки. Лето — битва с сорняками. Осень — урожай, заготовки, банки, крышки, специи.
У меня большой огород. Каждый год сажаю помидоры, огурцы, баклажаны, кабачки, перец, кукурузу. Из фруктов — яблоки, сливы, вишни. Всё это превращается в лечо, аджику, кабачковую икру, варенье, компоты, соленья. Есть у меня отдельный морозильник — там аккуратно сложены овощные смеси, пюре для внука, домашняя картошка фри. Для каждого — своё. Потому что люблю. Потому что знаю: зимой это согреет.
Дети давно выросли, разъехались. Но когда приезжают — уезжают не с пустыми руками. Богато нагружают машины коробками и сумками. И мне не жалко — ведь родные. Всё для них.
Особенно много увозит Люба, жена младшего сына Артёма. Хвалит без устали: и огурчики хрустящие, и баклажаны пикантные, и вишнёвое варенье. Даже соседям берёт баночки — «попробовать». Вижу, как ей приятно. И мне радостно — не скрою. Стараюсь, ночами не сплю, всё по старым рецептам, а она радуется. Что может быть лучше?
Но на юбилее внука осенило меня. Праздник удался: весёлые клоуны, дети в восторге, взрослые за столом. Среди угощений стояли мои солёные огурцы, кабачковая икра, вишнёвый компот. Гости ели, хвалили. И вдруг одна из женщин сказала:
— О, это те самые огурцы! Я у Любочки постоянно беру! Ваши, да? На магазинные даже смотреть не хочется.
Сначала не поняла. Думала, может, часто в гости ходит. Но потом другая подошла, спасибо сказала за варенье. А к вечеру третья призналась, что моей икрой всю зиму семью кормит.
Искала взглядом Любу. Она глаза отводила. Утром, оставшись наедине, спросила прямо:
— Ты мои закрутки раздаёшь?
Вздохнула, потупилась.
— Немного… Просто всем нравится. А у вас их много…
Не кричала. Не ругалась. Но внутри стало пусто. Обидно. Я ночами стучу банками, слежу за температурой, а она раздаёт, будто это само собой.
Возвращалась домой с тяжёлым сердцем. Не жалко. Но не для чужих же я стараюсь? Я не ларек. Я — бабушка, мать, женщина в годах. Мне уже за шестьдесят. Сегодня могу закатать сорок банок. А завтра — вдруг не смогу. Здоровье — не железное. А они привыкли, что всегда будет.
Стою сейчас на кухне. Варю икру. Уже тридцать банок закатала. И думаю: может, пора что-то менять? Дочь давно говорит — продавай. Я отмахивалась. Мол, не для этого делаю. Но, может, правда стоит? Если я границы не поставлю — другие решат за меня?
Не перестану делиться с родными. Но теперь — честно. Не чтобы раздавали, а чтобы ценили. Чтобы знали: каждая баночка — не просто «вкусно», а бессонные ночи, забота, любовь. И чтобы хоть раз подумали: «А как там мама? Не тяжело ли ей? Может, помочь, а не только брать?»
