Меня зовут Светлана Кузнецова, и я всегда считала себя человеком отзывчивым — ну, знаете, этакая добрая душа, готовая помочь ближнему. Поэтому, когда мой бывший, Дмитрий, в один прекрасный день объявился на пороге с печальными глазами и историей про увольнение, я, недолго думая, впустила его в свою московскую однушку. «Ненадолго, Света, честное слово! — клялся он. — Как только найду работу, сразу съеду!» Ну кто бы мог подумать, что этот «ненадолго» обернётся цирком на дому.
С Димой мы разошлись мирно — не сошлись характерами, бывает. Иногда пересекались в кафе, обсуждали новости, вспоминали старые добрые времена. Он вроде неплохой парень, просто — не мой. Поэтому, когда он остался без гроша и крыши над головой, я решила: почему бы и нет? Место в прихожей найдётся, а супру сварить — не проблема. Первые дни всё шло как по маслу: Дима скромно ютился на раскладушке, рассылал резюме и даже иногда прибирался.
Но затем началось самое интересное.
Вернувшись с работы раньше обычного, я услышала в квартире смех. «Наверное, телевизор», — подумала я наивно, открывая дверь. И что вы думаете? На моём любимом диване, который я сама выбирала в ИКЕА ещё при царе Горохе, восседала какая-то девушка. Да не просто так — а в обнимку с Димычем! И оба с такими довольными мордами, будто не в чужой квартире, а в ресторане за ужином сидят.
Я так и застыла на пороге, пока Дима не заметил меня и не побледнел, будто увидел привидение. «Света! Я думал, ты позже придёшь…» — выдавил он, резко вскакивая.
«Вижу, у вас тут свидание, — сказала я, стараясь говорить ровно, хотя внутри уже закипало. — А можно узнать, кто у нас в гостях?»
Дима виновато потупился: «Это Ольга. Мы… вроде как встречаемся».
Я ощутила, как земля уходит из-под ног. То есть он живёт у меня, ест мои пельмени, спит на моей раскладушке — и ни словом не обмолвился, что у него есть пассия? «Ты не говорил, что у тебя кто-то есть», — прошипела я, сжимая сумку так, что пальцы побелели.
«Ну, это же несерьёзно пока, — начал он, разводя руками. — Мы только познакомились… Я не хотел тебя грузить!»
«Грузить?! — чуть не взвизгнула я. — Да ты мне не грузишь, ты мне тут романтические встречи устраиваешь без спроса!»
Ольга, видимо, почувствовала, что запахло жареным, и потупилась: «Извините, я не знала, что это может быть проблемой…»
Но дело было не в ней — а в Диме. В том, что он переступил через границы, которые мне казались очевидными.
Дальше начался театр абсурда: Дима оправдывался, что «просто не подумал», Ольга смущённо косилась на дверь, а я пыталась не сорваться на крик, представив, что мой дом превращается в проходной двор. В конце концов, я выдала историческую фразу: «В этом доме либо ты, либо она. Выбирай».
С тех пор атмосфера в квартире стала напоминать зал суда после вынесения приговора. Дима ходил на цыпочках, я бурчала себе под нос, а раскладушка наконец-то перестала скрипеть по ночам — потому что он спал, не шелохнувшись, словно боялся лишний раз меня спровоцировать.
Через неделю он объявил, что нашёл комнату в районе Метрогородка. В день отъезда он стоял с чемоданами в дверях, виновато улыбаясь: «Спасибо, Свет. Я был идиотом».
Я кивнула: «Бывает, Димыч. Главное, сделал выводы».
Когда дверь закрылась, я наконец-то вздохнула полной грудью. Мой диван снова стал моим, пельмени — исключительно моими, а тишина — драгоценной.
Теперь я твёрдо знаю: доброта — это прекрасно, но собственный дом — это крепость. И без моего разрешения туда не войдёт даже кот, не то что бывший с новой пассией!
