Я уставилась на билеты в оцепенении.
«Один бизнес-класс… для Дмитрия. Один для его мамы, Галины Петровны. Три эконом-класса… для меня и детей.»
Сначала я подумала, что это ошибка. Может, он не туда нажал. Может, авиакомпания напутала. Но нет — когда я спросила Дмитрия, он улыбнулся, будто так и надо.
«Дорогая, у мамы спина болит, — сказал он. — Да и я решил составить ей компанию. А вам с детьми там нормально будет, чего уж. Всего-то восемь часов лету!»
Я открыла рот, но слов не нашлось. Мы копили на этот семейный отдых в Санкт-Петербург несколько месяцев. Должна была получиться сказка — первая поездка за границу с нашими детьми, Машенькой (6) и Вовой (9). А теперь нас просто разделили?
Взглянула на детей. Они были слишком заняты мечтами о Петропавловской крепости и разводных мостах, чтобы заметить моё напряжение. Я натянуто улыбнулась и проглотила ком в горле.
«Ладно, — тихо согласилась я. — Раз так решил.»
Самолёт был забит под завязку. В экономе сидели впритык, Маша уснула у меня на коленях, а Вова елозила у окна. А тем временем я представляла, как Дмитрий и Галина Петровна впереди потягивают шампанское, развалившись в креслах с шумоподавляющими наушниками.
Я чувствовала себя мелко. Не только в тесноте, а вообще — будто меня просто забыли. Как досадную помеху.
Когда приземлились, Дмитрий встретил нас у багажной ленты бодрый и довольный.
«Ну что, не так уж плохо, да?» — спросил он, протягивая мне чашку уже остывшего кофе, будто этим можно всё заменить.
Ругаться в аэропорту, да ещё при детях, я не стала, только кивнула. Но внутри что-то перевернулось.
Остаток поездки прошёл в странной неловкости.
Дмитрий с матерью ходили на балет и по антикварным лавкам, а я таскала детей по музеям и детским площадкам. Сначала ещё пыталась их позвать:
«Сегодня идём в Эрмитаж — присоединяйтесь?»
«Ой, дорогая, у нас же столик в „Астории“, — отвечала Галина Петровна, похлопывая меня по руке, будто я не невестка, а помощница.»
А Дмитрий? Он лишь пожимал плечами:
«Пусть мать развлекается. Вы с детьми занимайтесь своим, а мы — своим.»
Своим? Разве это был не семейный отдых?
По вечерам я начала записывать в блокнот все моменты, когда чувствовала себя лишней. Каждый раз, когда Дмитрий решал что-то без меня. Каждый комментарий Галины Петровны о том, как я «неправильно» воспитываю детей. Каждый раз, когда мне казалось, что я просто бесплатная няня, случайно прибившаяся к чужому отпуску.
Обратный рейс — та же история: бизнес-класс для них, эконом для нас. Я уже даже не спрашивала. Просто улыбнулась стюардессе, устроилась с детьми и молчала.
Но в середине полёта случилось непредвиденное: Вову укачало. Попал в зону турбулентности, и его вырвало прямо на себя и сиденье.
Я в панике хваталась за салфетки. Маша ревела, потому что запах вызывал у неё тошноту. Одной рукой я держала пакет, другой терла Вове спину, а ещё пыталась успокоить дочь голосом.
Стюардесса помогла, но на уборку ушло время. Глаза слипались от усталости, на кофте красовались пятна апельсинового сока и чего-то, во что вдаваться не хотелось.
И тут я увидела Дмитрия. Он заглянул за занавеску, разделяющую классы, окинул взглядом наш ад… и тихо ретировался.
Ни слова. Ни попытки помочь. Просто ушёл.
И в тот момент до меня дошло.
Дело не в отпуске. Дело в приоритетах.
Дома Дмитрий взахлёб рассказывал, каким «потрясающим» выдался тур. Выложил фото с матерью в «Метрополе», подписав: «Самое ценное — время с семьёй». Ни одного кадра с нами.
Сперва я промолчала. Нужно было время. Чтобы подумать. Чтобы отдышаться.
А однажды утром я села напротив него на кухне.
«Дмитрий, — сказала я. — Ты вообще понимаешь, что сделал?»
Он отвлёкся от телефона, недоумённо хмурясь.
«О чём ты?»
Я протянула ему блокнот. Страница за страницей — каждая с каплей обиды, ощущением ненужности, бесконечной усталостью, пока он жил в своём коконе комфорта. Он медленно листал, лицо становилось всё мрачнее.
«Я не хотел тебя обидеть, — наконец выдавил он. — Просто хотел, чтобы маме было удобно…»
«А мне? — спросила я. — А детям? А тот факт, что я одна справлялась, пока ты там с винишком развалился?»
Долгая пауза.
«Я думал… тебе нормально. Ты же не жаловалась.»
Я тихо рассмеялась. Не от смешного — от невероятности.
«Дмитрий, чтобы меня учитывали, мне не должно требоваться это озвучивать.»
Он потупился, и по лицу разлилось стыдливое понимание.
«Ты права. Я повёл себя эгоистично. Раньше не осознавал, а теперь вижу.»
Я не ответила сразу. Хотелось верить… но важнее были бы поступки.
Через пару недель Дмитрий удивил. Забронировал домик в Карелии — только для нас двоих. Уговорил сестру посидеть с детьми, расписал программу и даже вручил письмо от руки:
«Хочу научиться отдыхать с тобой. Без лишних людей. Разделения на классы нет — только рядом.»
Это было искренне.
Тур не блистал роскошью. Никаких пятизвёздочных ресторанов. Зато мы ходили в походы, готовили вместе, разговаривали. Впервые за долгое время я почувствовала, что меня видят.
Дома Дмитрий начал меняться. Стал сам водить детей гулять. Советовался перед любыми планами. Когда Галина Петровна ворчала, мягко напоминал, что я — его жена, а не приложение.
Апофеозом стал наш следующий отпуск — в Сочи.
На стойке регистрации агент улыбнулся:
«Пять билетов в бизнес-классе, все вместе.»
Я удивлённо взглянула на Дмитрия.
«Необязательно было…»
«Обязательно, — перебил он. — Потому что ты важна. Потому что мы — команда.»
Теперь я понимаю: тот ужасный рейс стал для нас встряской.
Иногда люди ранят не соИногда люди ранят не со зла, а по невнимательности, но если любовь настоящая — она всегда найдет путь назад, пусть даже через небо в бизнес-классе.
