Слушай, ну вот история… Мой муж Дмитрий разрыдался, когда я сказала, что ребёнок может быть не его. А я ему: «Ну хоть не твой!»
Честно, не понимаю, почему мужчины так зациклены на ДНК. Он же знал, что до нашего знакомства я не в монастыре жила. А теперь я плохая, потому что предупредила его заранее? Да ладно. Хотя бы честно сказала, а не ждала, пока он сам узнает через тест. Я вообще-то думала, он обрадуется — видел ты его детские фото?
Дмитрий строил планы, как будет учить нашего ребёнка кататься на велосипеде и играть в футбол, и я поняла: надо подготовить его, пока он не слишком погрузился в мечты, которые могут не сбыться. Я отложила телефон, посмотрела ему прямо в глаза и мягко сказала: «Есть шанс, что ребёнок не твой».
Тишина повисла такая, что уши заложило. Планшет выпал у него из рук, грохнулся о стол. Он уставился на меня, как будто я только что призналась, что на самом деле инопланетянка в человеческой оболочке. Рот открывал-закрывал, но звуков не было.
Я ждала вопросов — про сроки, про наши отношения, про то, как теперь быть. Но вместо этого у него на глазах появились слёзы. Не ор, не истерика, просто тихо потекли по лицу, будто я разбила что-то внутри него навсегда.
«Что… что ты имеешь в виду?» — прошептал он, голос сдавленный, будто у подростка. «О чём ты, Алиса?»
Я закатила глаза и откинулась на спинку дивана. Ну вот, именно такой театр я и хотела избежать. «Не надо так драматизировать, — сказала я спокойно. — Я же никого не убила. Хоть не твой».
Его выражение сменилось с боли на полное недоумение. «И как это должно меня утешить?»
Я объяснила: если ребёнок не его, не придётся переживать, что он унаследует депрессии и тревожность его семьи. Не будет страхов из-за алкоголизма отца или диабета матери. Чистый лист, генетически говоря.
Дмитрий вытер глаза и задал тот самый вопрос: «Так чей он?»
Я сказала, что не готова обсуждать детали, что надо думать о будущем, а не копаться в прошлом. Главное — у нас будет ребёнок, а это то, чего он так хотел. Какая разница, чья кровь?
«Разве это важно? — искренне не понимала я. — Ты же так мечтал о детях. Я тебе это даю. Почему ДНК так тебя волнует?»
Он вскочил с дивана и начал метаться по комнате, как зверь в клетке. Руки в волосах, бормочет что-то себе под нос. Когда я попросила говорить внятно, он резко обернулся: «Ты всё это время меня обманывала?»
Я поправила его: не обманывала, а просто не спешила с информацией. Разница есть. Я сказала, что беременна — это правда. А то, что он решил, что это его ребёнок… ну, это казалось милосерднее.
«Когда это случилось? — голос его стал громче. — Когда ты была с другим?»
Я ответила, что хронология ничего не изменит. Важно, что сейчас мы вместе, мы семья, и ребёнок будет нашим, даже если не по крови. Предложила готовиться к родительству, а не разбирать старые грехи.
Он рассмеялся, но смех был пустой. «Старые грехи? Ты изменяла мне, пока мы были женаты, и забеременела от другого».
Я возразила, что слово «измена» слишком грубое. Просто в сложный период нашего брака у меня возникла связь. Без злого умысла. Просто когда дома тебя не замечают, трудно устоять перед вниманием со стороны.
«Сложный период? — переспросил он. — Какой ещё сложный период? Когда я тебя “не замечал”?»
Я напомнила ему прошлую весну, когда он ночами пропадал на работе, и мы неделями не виделись. Он тогда с головой ушёл в какой-то проект, и мне было одиноко. А когда кто-то проявил интерес… ну, я ответила.
Дмитрий смотрел на меня, будто я говорила на другом языке. «Ты про “Сбербанк”-то дело? Когда я пахал, чтобы мы могли купить эту квартиру?»
Я объяснила: его мотивы не отменяют факта, что мне было плохо. Мне нужна была поддержка, а он был недоступен. И если он работал на наше будущее, это не значит, что мои потребности в настоящем были менее важны.
«Так ты решила завести роман на стороне», — flatly сказал он.
Я поправила: не роман, а просто временную связь. Роман — это когда чувства, а тут просто… заполнение пустоты.
Он подошёл к окну, стоял спиной несколько минут. Потом резко развернулся: «Мне нужно воздуха». Взял ключи и вышел.
Я крикнула ему вслед, что бегством ничего не решить, что надо поговорить как взрослые. Но дверь уже захлопнулась.
Я ждала его до полуночи, потом позвонила подруге Кате, чтобы выговориться. Катя выслушала и сказала, что ей спать надо, перезвонит завтра. Даже она, кажется, считала, что я не права.
Утром его всё не было. Кровать не смята, машины нет. Ни смски, ни записки.
Часть вторая: как мы до этого докатились
Насчёт Кати — она потом вообще отдалилась. НачалаА потом пришли результаты теста, и оказалось, что ребёнок и правда не его — и Дмитрий окончательно пропал из моей жизни, оставив меня одну с этим ребёнком, с этой пустой квартирой и с мыслью, что, может быть, честность — не всегда самый лучший вариант.
