Мой сын был моим другом и опорой всю жизнь, но после свадьбы мы стали чужими.
Мой единственный сын, Артём, всегда был золотым ребёнком воспитанным, добрым, готовым помочь. Так он рос, таким и остался, став взрослым. До женитьбы мы были неразлучны: виделись часто, часами говорили о пустяках и важном, делились радостями и горестями, поддерживали друг друга. Конечно, в разумных пределах я не лезла в его жизнь без нужды. Но всё рухнуло, когда в ней появилась *она* Арина.
На свадьбу Арина и Артём получили от её родителей однокомнатную квартиру в центре Москвы, свежеотремонтированную. Это стало их гнёздышком. Меня туда ни разу не позвали, но сын показывал фотографии: светлые стены, новая мебель, уют. После смерти мужа у меня не осталось сбережений, и я отдала молодым почти все свои украшения золотые цепи, кольца, серьги, копившиеся годами. Сказала Арине: «Если хочешь переплавить не возражаю». Хотела помочь, поддержать их в начале пути.
Но Арина сразу показала себя. Характер острый, как лезвие. Я заметила, как она пересчитывала деньги в свадебных конвертах её жадный интерес к суммам насторожил меня. С одной стороны, это могло бы сделать её хорошей хозяйкой, но с другой Сейчас многие женщины видят в муже кошелёк, тратят его деньги как свои, потом разводятся, забирают половину и ищут новую жертву. Не хочу такого для Артёма, но тревога гложет меня изнутри.
Через полгода после свадьбы Арина заявила, что детей пока не хочет. «Не сейчас, говорила она, в нашей однушке это невозможно». Разводила руками: «Что поделать? Не хочу брать ипотеку, а когда мы сможем купить квартиру побольше неизвестно. Артём ещё не стал большим начальником». Она размышляла вслух, но в голосе слышался расчёт. А я живу в доме, который начал строить мой покойный муж. Он недостроен, в стенах щели. Зимой здесь ледяной холод пенсии не хватает на отопление. И тут Арина бросает: «Продай дом, купи себе малосемейку, а остальное отдай нам на новую квартиру. Тогда и подумаем о детях».
Понимаете, что это значит? Она хочет, чтобы я, старая и слабая, ютилась в клетушке, пока они заберут всё лучшее. А потом, кто знает, может, и эту квартиру отберут, отправив меня в дом престарелых. Сначала я даже подумывала согласиться только бы помогали мне деньгами раз в месяц. Но теперь? Ни за что! С такими, как Арина, надо держать ухо востро от неё можно ждать любого удара.
После этого разговора Артём приходил ко мне несколько раз. Ненавязчиво намекал, что идея не так уж плоха: «Зачем тебе большой дом? В квартире было бы проще, коммуналка дешевле». Я стояла на своём: «Город растёт, через пять-десять лет дома здесь подорожают. Мой участок уже не окраина, продавать сейчас глупо». Как-то предложила: давайте меняться. Они переедут в мой дом, а я в их квартиру. Всё равно ведь одно и то же, правда? Но Арина отказалась. Ей не понравилось, что дом требует вложений, ремонта, а я буду жить без забот в их подаренной квартире. Ей нужен комфорт, даже если моё предложение выгоднее. Она такая и ничего с этим не поделать.
Потом я серьёзно заболела. Свалилась с температурой, кашлем, дикой головной болью. Позвонила Артёму, умоляла прийти, купить лекарства, продукты. Понимала, что у молодых мало времени, но даже вскипятить воды у меня не было сил. Раньше и представить не могла, что он не бросит всё и не примчится. А теперь? Он пришёл только на следующий день. Развёл какой-то «Терафлю», оставил на столе коробку аспирина без упаковки, наверное, просроченного, пожал плечами и ушёл. Хорошо, что подруга помогла принесла суп, лекарства, всё необходимое. А если бы её не было? Что бы со мной стало?
Мой сын был моим светом, моей опорой. Я верила ему слепо он был больше чем сын, он был другом, частью меня. Но женитьба стёрла всё. Мы стали чужими, и я бессильна это изменить. Он мой единственный ребёнок, моя любовь, моя гордость, но теперь я вижу: его сердце больше не со мной. Он выбрал *её*. Арина встала между нами, как стена, а я осталась по другую сторону одна, брошенная, ненужная. Разум говорит: связь порвана. Ему пора выбирать мать или жена. И выбор очевиден. Но сердце всё ещё надеется, что он вспомнит, кем я для него была, что вернётся. Хотя с каждым днём эта надежда тает, как снег под чужим солнцем.
