В старой, но добротной кухне, в идеально чистой квартире с высокими окнами на пятом этаже, Антон неторопливо потягивал крепкий чай из фарфоровой чашки. На нём был безупречно отглаженный костюм, волосы аккуратно причёсаны, лицо спокойное и уверенное. Он привык к этой жизни — размеренной, без лишних хлопот, без намёков на прошлое. Внезапно — стук в дверь. Он нахмурился: не вовремя. Поставил чашку на дубовый стол и неохотно направился к входной двери.
— Кто там?
— Это я, сынок… мама.
Он резко замер. За порогом, сгорбившись от усталости, стояла женщина в потрёпанном пальто, с платком на голове. В руках — объёмистый узел: домашние соленья, пироги, свёртки с деревенскими гостинцами. Из-под подола выглядывали стоптанные сапоги. Губы её дрожали не столько от холода, сколько от волнения.
— Мама? Почему ты не предупредила? — тихо, сквозь зубы, пробормотал он, озираясь, как бы не увидели соседи.
— Антоша, телефон твой не отвечает. Я всё равно приехала — у нас беда. Без тебя не справиться…
Он вздохнул, отступил, впуская мать в прихожую. Взял её за рукав, быстро провёл внутрь и захлопнул дверь. Глаза его беспокойно бегали — куда бы спрятать её?
Антон давно жил в Москве. Поступил, окончил институт, сразу нашёл работу в престижной компании. Знакомства, немного удачи и упорство сделали своё — карьера пошла в гору. К родителям, оставшимся в деревне под Смоленском, ездил редко. Лишь изредка звонил — на Рождество или День Победы. Прошлое он стеснялся. И уж точно не вспоминал о нём с гордостью.
— Что случилось, мама? — холодно спросил он, пока та снимала варежки.
— Племянник твой, Мишенька, совсем занемог. Иван с Мариной едва справляются. У них второй ребёнок родился, Марина без работы, а брат твой тогда тебе каждый месяц деньги высылал, когда ты учился… Сыночек, хоть немного помоги, им сейчас очень сложно…
Антон уже хотел ответить, как снова постучали в дверь. Он резко обернулся.
— Сиди тихо! — прошипел он. — Никаких шумов! Никто не должен тебя видеть!
Он закрыл дверь в спальню, а сам пошёл открывать. На пороге стоял его коллега Дмитрий.
— Слушай, Антон, вахтёр сказал, у тебя мать приехала? — прищурился тот. — Ты же говорил, что родители твои погибли в автокатастрофе в Италии?
— А! Это он перепутал. Какая-то бабка зашла, не туда попала. Я уже разобрался, — отмахнулся Антон и добавил: — Ты бы в гастроном зашёл, жду Лизу, дочь директора. Надо бы устроить ужин по высшему разряду. У нас с ней возможны серьёзные отношения.
Он подмигнул и буквально выпроводил Дмитрия. Вернувшись, украдкой глянул на дверь спальни. Там, сгорбившись на краешке кровати, сидела его мать. Глаза — как мутное стекло. Она всё слышала.
— Сынок… неужели ты лжёшь, будто мы… погибли? — проговорила она с дрожью в голосе. — Откуда у тебя такая наглость? Откуда этот стыд перед нами?
Он скривил губы.
— Мам, хватит. Сколько им нужно?
— Тридцать… — прошептала она.
— Тысяч долларов?
— Да что ты! Обычных рублей…
— И из-за такой мелочи ты мне вечер испортила? На, возьми. Сорок. Больше не появляйся вот так. Пожалуйста. У меня теперь другая жизнь. Мы — разные люди.
Он вызвал ей такси, снял номер в дешёвой гостинице у вокзала и купил билет на поезд. Попрощался, даже не взглянув в её сторону.
Поздно ночью он с Лизой вошёл в спальню. Девушка села на кровать, осмотрелась, и вдруг её взгляд упал на тот самый узел.
— Что это за барахло? Антон, откуда этот запах?
— Уборщица, опять намусорила. Вечно таскает в дом всякий хлам. В этом месяце я её оштрафую, — бросил он равнодушно и отвернулся.
А в это время, в прокуренном купе поезда, его мать ехала обратно. Она смотрела в окно на мелькающие огни и сдерживала слёзы. Всё думала: где они с отцом ошиблись? Как упустили сына, что теперь он стыдится их прикосновений, их запаха, их прошлого?
И почему любовь, которой они его растили, обернулась для них такой мукой…
