Желудок урчал, как голодный бродячий пес, а руки будто замёрзли в ледяном холоде. Город окутала стужа, такая, которую не спасёшь ни шарфом, ни спрятав руки в карманы. Этот холод пронизывает кости, напоминая, что ты одна, без дома, без пищи без когото рядом.
Я была изголодавшейся.
Не просто «не ел пару часов», а голод, который врос в тело на несколько дней. Он заставлял желудок биться, будто барабан, и голова крутилось, если слишком быстро наклониться. Настоящий, почти болезненный голод.
Более двух суток я не пробовала ни крошки. Пила слегка отфильтрованную воду из общественного источника и грызла кусок старого хлеба, отданный благодетельницей на улице. Обувь порвана, одежда грязна, волосы спутаны, будто я сражалась с ветром.
Шла я по проспекту, где располагались изысканные рестораны. Тёплый свет ламп, тихая музыка, смех посетителей всё это казалось чужим миром. За стеклянными витринами семьи поднимали бокалы, пары улыбались, дети играли столовыми приборами, будто жизнь не могла их задеть.
И я я умирала от желания откусить хотя бы кусок хлеба.
Окружённая несколькими кварталами, я решила зайти в ресторан, откуда валил аромат счастья. Запах жареного мяса, горячего риса и тающего масла заставил слюнки лизнуть. Столы были зайяты, но сначала меня никто не заметил. Я заметила стол, где только что убрали блюдо, а на нём ещё лежали остатки еды и сердце замерло.
Подошла осторожно, не глядя ни на кого. Села, будто я клиентка, как будто и мне полагается здесь быть. Не задумываясь, схватила жёсткий кусок хлеба из корзины и приняла его в рот. Он был холодным, но для меня стал деликатесом.
Взяв в дрожащих руках несколько холодных картофелин, я пыталась сдержать слёзы. Затем последовал почти сухой кусок мяса, который я жевала медленно, будто это был последний укус. В тот момент, когда я начала немного расслабляться, гортанье тяжёлого голоса пронзило меня:
Эй. Ты так не можешь.
Я замерла, проглотила с трудом и опустила взгляд.
Передо мной стоял высокий мужчина в безупречном тёмном костюме. Его ботинки блестели, как зеркала, а галстук идеально сидел на белой рубашке. Он не был официантом и даже не выглядел обычным клиентом.
Извините, сэр, пробормотала я, чувствуя, как лицо заливается стыдом, я просто была голодна
Я попыталась спрятать кусок картошки в карман, словно это спасёт меня от унижения. Он молчал, лишь смотрел, будто не зная, сердиться или сочувствовать.
Иди со мной, наконец приказал он.
Я отодвинулась на шаг.
Я не собираюсь ничего красть, умоляла я, дайте мне закончить, а потом уйду. Клянусь, не устрою скандал.
Я чувствовала себя крошечной, разбитой, почти незаметной, будто место, где я была, не предназначено для меня, будто я просто назойливая тень.
Но вместо того, чтобы выгнать меня, он поднял руку, дал сигнал официанту и сел за стол в глубине зала.
Я стояла, не понимая, что происходит. Через несколько минут официант подошёл с подносом и поставил передо мной парящую тарелку: пушистый рис, сочное мясо, паровые овощи, горячий кусок хлеба и большой стакан молока.
Это для меня? спросила я дрожащим голосом.
Да, улыбнулся официант.
Я подняла глаза и увидела того мужчину, наблюдающего за мной со своего места. В его взгляде не было иронии, ни сожаления, лишь странное спокойствие.
С трясущимися ногами я подошла к нему.
Зачем вы мне дали еду? прошептала я.
Он снял пиджак и бросил его на стул, словно снимая невидимую броню.
Потому что никому не следует искать пищу среди отбросов, сказал он твёрдо, ешь спокойно. Я владелец этого заведения, и с этого дня здесь всегда будет ждать твоя порция.
Я остолбенела, слёзы обжигали глаза. Плакала я не только от голода, но и от стыда, усталости, унижения, от того, что впервые за долгое время ктото действительно меня увидел.
Я вернулась на следующее утро.
И на очередной день.
И снова на следующий.
Каждый раз официант встречал меня с улыбкой, будто я регулярный клиент. Я садилась за тот же стол, ела молча, а после уходила, аккуратно складывая салфетки.
Однажды вечером появился он же, в костюме. Пригласил меня присесть рядом. Сначала я сомневалась, но его голос дарил уверенность.
Как тебя зовут? спросил он.
Лусия, ответила я тихо.
Сколько тебе? продолжил он.
Семнадцать лет.
Он кивнул, больше вопросов не задавал.
Через некоторое время он сказал:
Ты голодна, да. Но не только от еды.
Я посмотрела на него, озадаченная.
Тебе нужен не просто хлеб, а уважение, достоинство. Чтобы ктото спросил, как ты, а не видел тебя как мусор на улице.
Я не знала, как ответить, но он был прав.
Что случилось с семьёй? спросил он.
Мама умерла от болезни. Папа ушёл с другой женой и не вернулся. Я осталась одна, меня выгнали из дома, и я не знала, куда идти.
А школа? уточнил он.
Я бросила её во втором классе. Стыдно было ходить грязной. Учителя считали меня странной, одноклассники оскорбляли.
Он снова кивнул.
Тебе не нужна жалость, а возможность.
Он вынул из пиджака визитку и протянул её мне.
Завтра иди по этому адресу. Это центр обучения для таких, как ты. Мы помогаем, кормим, одеваем, а главное даём инструменты. Хочу, чтобы ты пошла.
Зачем вы это делаете? спросила я, слёзы брызнули на щеки.
Потому что в детстве я тоже ел отбросы, и ктото протянул мне руку. Теперь я делаю то же самое.
Годы прошли. Я поступила в рекомендованный центр, обучилась кулинарии, свободному чтению, работе за компьютером. Мне предоставили тёплую кровать, занятия по самооценке, психолога, который показал, что я не меньше никого.
Сейчас мне двадцать три.
Я работаю управляющей кухни того же ресторана, где всё началось. Волосы чисты, форма выглажена, обувь надёжна. Я слежу, чтобы каждому, кто нуждается, всегда была горячая порция. Иногда приходят дети, пожилые, беременные все с голодом в желудке и желанием быть замеченными.
Каждый раз, когда они входят, я улыбаюсь и говорю:
Ешь спокойно. Здесь не судят. Здесь кормят.
Тот мужчина в костюме появляется время от времени. Теперь он не носит столь строгий галстук. Он приветствует меня подмигиванием, а иногда мы вместе выпиваем кофе после смены.
Я знал, что ты добьёшься многого, сказал он однажды ночью.
Вы помогли мне начать, ответила я, а остальное я сделала с голодом.
Он рассмеялся.
Люди недооценивают силу голода. Он не только разрушает, но и толкает вперёд.
Я это хорошо знала.
Моя история началась среди отбросов. Сейчас я готовлю надежду.
